«Красная империя зла». Запад против Сталина

«Несмотря на сомнительную законность своих действий, советское правительство преуспело в том, чтобы не утратить свой статус нейтральной [страны]. Даже после вторжения Красной Армии в Восточную Польшу СССР продолжал восприниматься нейтральной страной как воюющими, так и третьими сторонами. К советско-польским военным действиям не применялось никакое национальное законодательство о нейтралитете. Главная причина успеха Наркоминдела лежит, конечно, в политическом решении Франции и Великобритании, которые сочли политически нецелесообразным оспаривать советские действия. Независимо от вопросов законодательства, советский нейтралитет был подтвержден просто потому, что воюющие стороны сочли непрактичным его оспаривать.

Вполне очевидно, что основной заботой Советов было действовать так, чтобы не утратить советского нейтралитета, или, по словам Молотова, вести себя так, чтобы “не загубить дело и не помогать единению наших оппонентов”. Таким образом, марш Красной Армии был отсрочен до падения Варшавы и до того, как началось военное расчленение Польши, и ее полный коллапс стал явно неизбежен. В этих условиях взятые сами по себе действия СССР, усиленные небезосновательными юридическими аргументами, все меньше и меньше зависели от полноценного военного вмешательства на стороне Германии. Для многих конец Польши казался предрешенным к 17 сентября 1939 года, и в общем и целом считалось, что с поражением Польши война на востоке уже закончилась. По всем этим разнообразным причинам поступок Советов не принял размера грубого нарушения его обязательств как нейтрального государства, и СССР преуспел в сохранении законного статус-кво.

С 1939 по 1941 год, казалось, в интересах СССР было проводить более или менее последовательную политику нейтралитета и получить признание такой политики со стороны всего мира де-юре и де-факто»^[221].

Крах Польского государства

К 17 сентября 1939 года, когда советские войска перешли границу, польское правительство уже прекратило функционировать. Тот факт, что Польша лишилась правительства, означал, что Польша перестала быть государством. 17 сентября, когда Молотов встретился с польским послом в СССР Гжибовским, последний заявил, что не знает местонахождения своего правительства, но проинформирован, что поддерживать контакты с ним надлежит через Бухарест^[222]. Последние члены польского правительства пересекли границу с Румынией и оказались интернированными в течение 17 сентября, как гласит официальное сообщение «United Press», опубликованное на четвертой полосе «The New York Times» 18 сентября с указанием «Черновцы, Румыния»^[223].

Лишившись правительства, Польша в соответствии с международным правом прекратила свое существование как государство. Этот факт отрицают — а чаще просто игнорируют — польские националисты (кому он в высшей степени неудобен) и в целом все антикоммунисты.

Более подробно вопрос об утрате государственности мы рассмотрим далее. Здесь же покажем логику сложившегося положения. В отсутствие правительства — а польское правительство оказалось интернированным в Румынии и перед тем не назначило себе преемника — в Польше не осталось никакого органа, способного объявить суверенитет над частями Польши, еще не оккупированными Германией; не осталось никого, с кем можно было вести переговоры, никого, перед кем несли бы ответственность полиция, местные органы управления и военнослужащие. Польские послы в других государствах больше не представляли свое правительство, потому что правительства больше не существовало^[224].

Германия больше не признавала существования государства Польши

15 сентября министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп передал Фридриху-Вернеру фон дер Шуленбургу, германскому послу в Москве: если СССР не воспользуется военной силой, чтобы занять Восточную Польшу, возникнет политический вакуум, в котором могут 225 возникнуть «новые государства»^[225]:

«Кроме того, если не будет начата русская интервенция, неизбежно встанет вопрос о том, не создастся ли в районе, лежащем к востоку от германской зоны влияния, политический вакуум. Поскольку мы, со своей стороны, не намерены предпринимать в этих районах какие-либо действия политического или административного характера, стоящие обособленно от необходимых военных операций, без такой интервенции со стороны Советского Союза [в Восточной Польше], могут возникнуть условия для формирования новых государств»^[226] (Выделено мной. — Г.Ф.).

Риббентроп больше не говорил о «Польше», а только о «районе, лежащем к востоку от германской зоны влияния». Что доказывает: по его мнению, польское правительство оказалось более не способным исполнять свои функции и, таким образом, Польша потеряла суверенитет даже над Востоком своей территории, где не было вооруженных сил Германии и куда еще не вошли Советы.

Шуленбург проинформировал Молотова и на следующий день, то есть 16 сентября 1939 года, кратко изложил его ответ в послании Риббентропу^[227]: