«Красная империя зла». Запад против Сталина

Политбюро ЦК ВКП(б) [т. е. Сталин и другие лица в Москве] было не в курсе этих шагов украинского руководства, пока ближе к концу декабря на Украину не прибыли Каганович и Чернов. После телеграмм Кагановича Сталину 23 декабря оно бесцеремонно отменило постановление украинского Политбюро от 18 ноября. Постановление от 29 ноября Политбюро Коммунистической партии Украины отменило само, и Косиор разослал его членам и кандидатам в члены с извинениями за этот документ, “основным автором” которого он являлся» (с. 163–164).

25 декабря 1932 года Косиор самокритично заявил о своей ответственности за оба этих документа и дал однозначно понять, что конфисковать семенное зерно предполагалось только у тех колхозов, которые не выполнили государственный план хлебозаготовок:

«Остановившись перед вывозом семенных фондов из колхозов, которые не выполняют план хлебозаготовок…»⁴⁰.

Заключение: здесь Снайдер не просто ошибается, он фактически ставит все с ног на голову. Ибо как раз украинское политбюро утвердило документ, который санкционировал конфискацию семенного зерна, и то только в крайних обстоятельствах. Но именно Сталин и московское Политбюро отменили это решение! В итоге первый секретарь ЦК КП(б)У Косиор вынужден был извиняться за свою инициативу по подготовке документа. Что полностью противоречит утверждениям Снайдера!

Был ли «мясной штраф» причиной голода?

Снайдер утверждает, что 20 ноября 1932 года власти ввели так называемый «мясной штраф»: «крестьяне, которые не могли выполнить план по зерну, должны были теперь платить специальный налог мясом» (с. 70) и голодать. Вот на что он ссылается:

о мясном штрафе см.: Шаповал Ю. ІІІ конференція КП(б)У: пролог трагедії голоду // Командири великого голоду / за ред. Васильєва В., Шаповала Ю. Київ: Генеза, 2001. С. 162;

• Maksudov S. Victory over the Peasantry. P. 188. Цит.: Głód i represje wobec ludności polskiej na Ukrainie 1932–1947. P. 71. Приведенный пример см.: Głód i represje wobec ludności polskiej na.

Шаповал, первый из источников Снайдера, о мясном штрафе сообщает (с. 162):

«20 листопада 1932 року Раднарком УСРР ухвалив рішення про запровадження натуральних штрафів: “До колгоспів, що допустили розкрадання кол госпного хліба і злісно зривають план хлібозаготівель, застосувати натуральні штрафи порядком додаткового завдання з м’ясозаготівель в обсязі 15-місячної норми здавання даним колгоспом м’яса як усуспільненої худоби, так і худоби колгоспників”. 6 грудня ухвалено постанову ЦК КП(б)У і Раднаркому УСРР “Про занесення на «чорну дошку» сіл, які злісно саботують хлібозаготівлі”.Це рішення спричинило збільшення жертв голодомору».

Перевод:

«20 ноября 1932 года Совнарком УССР принял решение о введении натуральных штрафов: “К колхозам, допустившим хищение колхозного хлеба и злостно срывающим план хлебозаготовок, применить натуральные штрафы в виде установления дополнительного задания по мясозаготовкам в размере 15-месячной нормы сдачи данным колхозом мяса как обобществленного скота, так и скота колхозников”. 6 декабря принято постановление ЦК КП(б)У и Совнаркома УССР “О занесении в «черный список» сел, злостно саботирующих хлебозаготовки”. Это решение повлекло увеличение жертв голодомора».

Вот несколько интересных замечаний по поводу цитаты из статьи Шаповала (она напечатана на русском языке в сборнике, указанном Снайдером в библиографии, а также на украинском в интернете⁴¹):

• не указан ни источник цитаты, ни архивный идентификатор документа;

• ничего не сказано о том, сколько колхозов было подвергнуто наложению «мясного штрафа», и накладывался ли он вообще когда-либо;

• нет ни слова о реальном вкладе «мясного штрафа» в голод; сама фраза об этом присутствует и в статье Шаповала, и на всех интернет-сайтах, но никаких доказательств ни там, ни там не приводится.

Максудов – источник второй и последней цитаты Снайдера о «мясном штрафе», но вопрос о нем обсуждается Максудовым не на с. 188. На с. 191 читаем:

«Среди взысканий для тех, кто не выполнил необходимые поставки зерна, было такое, которое предусматривало сдачу мясной поставки за пятнадцать месяцев вперед¹². Другими словами, государственные чиновники знали, что зерна для оплаты не было. Крестьяне, конечно, рассматривали свой скот как страховку на случай голода, или забивали животных для питания, или продавали его, чтобы купить зерно. Конфискация этого скота государством была особенно злонамеренным действием. Если бы крестьянин продал свой скот на рынке, он легко бы смог заплатить налог, но власти этого не хотели, предпочитая вместо этого взять скот по низкой фиксированной цене, в форме наказания за неуплату налогов. Такие налоги в мясе не освобождали крестьянина от выполнения его обязательств по хлебозаготовкам, которые оставались в силе».