Красная камелия в снегу

Этим единственным адвокатом села Дальне-Покутино была Женя Лурье, наша сверстница, выпускница Харьковского юридического института. Так же как и я, она угодила по распределению в N***-скую областную коллегию адвокатов, и после стажировки ее отправили адвокатствовать в это самое Дальне-Покутино. (Мне удалось избежать подобной участи только потому, что я был женат, жена работала в N***, а гуманный советский закон не разрешал разлучать супругов.)

Женя встретила меня на пороге сарая-кабинета:

— A-а, опять тебя прислали… — В голосе ее мне послышалось разочарование.

— А кого бы ты хотела?

Вопрос был бестактный и даже жестокий: ведь я прекрасно понимал, как она тоскует здесь в одиночестве. И вообще, ей двадцать четыре года, а какие здесь мужчины?.. Да и у нас в коллегии преобладали старые и женатые… В этом смысле и нужно было понимать ее ответ:

— Да все равно, кого бы ни прислали. Значит, ты будешь защищать Сбитнева? Тогда поспеши в канцелярию, а то Нинка сейчас уйдет на обед, и кто ее знает — может, сегодня и не вернется.

Я застал Нинку в последнюю минуту, она уже закрывала свой офис в сенях. Недовольная, что задерживаю ее всякими пустяками, ворча и чертыхаясь, она выдала мне под расписку уголовное дело.

— Нина, ты сегодня вернешься?

— Не знаю, — буркнула она, запирая дверь на висячий замок. — Делов невпроворот.

Имелись в виду, разумеется, дела домашние, а не судебные.

Дело выглядело довольно нелепо, во всяком случае на первый взгляд. Мой подзащитный, городской парень по имени Виталий Сбитнев — уголовник-рецидивист по кличке Чума, имеющий к двадцати семи годам три судимости, — решил ограбить магазин в Дальне-Покутино. «Для сбора необходимой информации», говорилось в обвинительном заключении, Сбитнев «создал преступную организацию», то есть подыскал себе помощника из местных жителей. Им оказался семнадцатилетний школьник Вася Хохлаткин. И вот в ночь с 7 на 8 мая «банда Сбитнева — Хохлаткина, вооруженная плотницким молотком и охотничьим ножом», взломала двери магазина и похитила оттуда моток веревки, керосиновую лампу и спички. При этом Сбитнев зверски избил Хохлаткина, последний пришел домой окровавленный и все рассказал родителям.

Странная история. Зачем такой опытный вор, как Чума, полезет грабить жалкую сельскую лавочку, да еще свяжется с деревенским мальчишкой? Что-то здесь недосказано…

Прихватив уголовное дело (Нинка так и не появилась), я вышел из сеней во двор. Посреди просторного двора, на пороге своего кабинета-сарая сидела, расставив голые колени, Женя и кормила хлебными крошками рыжую курицу. Увидев меня, она натянула юбку на колени и подвинулась, освобождая место рядом с собой.

— Ну что? Как понравился детективный роман? — Она продолжала бросать крошки.

— Ничего не могу понять. «Вооруженная банда» похищает веревку и керосиновую лампу… Бред какой-то!

— Если бы это по крайней мере была лампа Алладина… — Женя засмеялась и повернулась ко мне. — Ты обратил внимание на дату, когда это произошло? В ночь на восьмое мая. Верно? А чем замечателен этот день? Ага, не знаешь. Это единственный день в году, когда в нашей лавочке продают водку — к празднику Победы. Разрешено райкомом. В течение этого святого дня сельпо продает тысячу двести литров водки, примерно по два литра на каждый двор. Никто не работает — все в очереди. А вечером и на следующий день все пьют. Хватает примерно на сутки, утром десятого мая похмеляются уже одеколоном.

— Почему же тогда он водку не взял?

Женя усмехнулась и легко поднялась на ноги:

— Ее там не было, водки этой. Не привезли. Хохлаткин дал неверную информацию.

— Я вот чего не понимаю. Если бы водка там оказалась, что бы он сделал? Ты говоришь, тысяча двести литров. Ведь это две тысячи четыреста бутылок…

— По двадцать бутылок в ящике — сто двадцать ящиков. Немалый груз, это сразу приходит в голову.

— Вот именно. Почему же следствие?..

Женя сделала предостерегающий жест:

— Не здесь. Давай зайдем внутрь.

Мы зашли в сарайчик, на дверях которого красовалась самодельная надпись «Юридическая консультация». Земляной пол, скамейка, сколоченный из досок стол, два табурета. Вместе с нами в помещение проскользнула и рыжая курица.

— Ты что, откармливаешь ее на праздник?

— Как можно?! — всплеснула руками Женя. — Это Глаша, моя единственная подруга. — Она понизила голос, хотя кроме Глаши нас никто слышать не мог. — Так вот, насчет следствия и прочего. Ты должен знать, что Вася Хохлаткин — сын второго секретаря райкома Фрола Хохлаткина. Так что следствие… оно не заинтересовано, чтобы узнать слишком много. Я думаю, у Васи был какой-то напарник с подводой, но я Васин защитник, и не моя задача его разоблачать, понимаешь? А когда Сбитнева спрашивают, что он собирался делать с водкой, тот отмахивается: «Чего-нибудь бы придумал». Так он и расскажет…

Она сидела на табурете, выпрямив спину, темные волнистые волосы сбегали на загорелые плечи. В глазах ее светилась насмешка, когда она сказала:

— Я могу пригласить тебя на обед. У меня гороховый суп и картофельные котлеты. Хочешь? Я тут рядом живу.