Красная капелла. Суперсеть ГРУ-НКВД в тылу III рейха

Треппер сбежал. Эта новость ошеломила Центр. Его бегство могло погубить Большую игру и лишить Москву тех преимуществ, которые она рассчитывала извлечь из нее, ведь зондеркоманда должна понимать, что беглец в первую очередь позаботится о разоблачении мистификации перед своими шефами. Одновременно возникли новые сомнения относительно преданности Большого шефа. Коммунист бежит только после того, как запросил и получил разрешение от своих шефов. К тому же Треппер — это не обыкновенный коммунист, а гестапо — не обыкновенная полиция: можно ли поверить, что они совершили такую оплошность — допустили побег подобного заключенного? Конечно, донесение на трех языках служило доказательством верности Большого шефа, но со времени его передачи прошло уже восемь месяцев. Что произошло в промежутке? Удалось ли зондеркоманде сломить своего пленника? Не завербовали ли они его в конце концов?..

А может быть, это настоящий побег, из-за которого слишком быстро будет поставлена точка в Большой игре? Или все-таки инспирированное гестаповцами бегство, имеющее какую-то таинственную цель? Вероятно, Центр не может сделать окончательный выбор между этими двумя предположениями. Через несколько недель странная телеграмма, с помощью которой Панвиц старается продолжить Большую игру («Что случилось с Треппером? Я повсюду вижу объявления о его розыске и т. д.»), окончательно ставит Директора в тупик. Неужели криминальрат такого низкого мнения о нем, что надеется обмануть с помощью такой грубой уловки? Ведь, сообщая о бегстве Большого шефа, он признал, что все радиограммы последних десяти месяцев были переданы под контролем немцев, что существовал функшпиль; это должно было вызвать в Центре такую настороженность, что любая мистификация стала бы уже невозможна… Теряя нить интриги, Директор тем не менее передает именно тот ответ, которого ждал Панвиц; «Для нас Треппер — предатель. Партия не должна давать ему и куска хлеба». После этого Директор выжидает. И скоро, по полученным новым радиограммам, начинает понимать, что непоследовательность не слишком заботила криминальрата: самым главным для него было сохранить связь с Москвой; он рассчитывал, что совершенно особый, чрезвычайно «искренний» характер, который он надеялся придать этой связи, сможет рассеять подозрения Центра. Директор, полагавший, что ему придется вести очень тонкую игру с противником, видит, как тот буквально бросается в его раскрытые объятия: все хорошо, что хорошо кончается.

Но это не касается Большого шефа. Потому что крутой поворот, совершенный Панвицем, даже если он объясняется скорым разгромом немцев и желанием криминальрата спасти свою шкуру, не решает многих прежних загадок. К тому же Треппер усложняет свое положение, предложив похитить зондеркоманду, когда она будет покидать Париж! С какой целью? Чтобы уничтожить досье, свидетелей? Этого нельзя допустить. На вопрос Кента, должен ли он дожидаться в Париже предстоящего вступления союзников, Директор только что ответил буквально следующее: «Отступайте вместе с вашими немецкими друзьями. Не покидайте людей, с которыми у нас такие хорошие отношения и которые предоставляют вам ценные сведения. Они смогут быть очень полезны нам в будущем». Не хватало еще, чтобы Треппер захватил эту хитрую команду и в конце концов оказался вынужден передать ее в руки французских властей! Директор не дает «зеленый свет». Панвиц и Кент должны иметь возможность продолжать работу до окончания войны. Кроме того, они слишком много знают, чтобы им позволили умереть от случайной или слишком точно направленной пули.

Держу пари, что Директор со сладострастным нетерпением ожидал в Москве прибытия Треппера, затем Кента, Панвица и Венцеля. Все они оказались в его руках. Наконец-то он доберется до сути дела…