Красная карточка

Влад Крапивин, второй тренер, все это время преданно стоял у него за спиной. Маленький, еще ниже ростом, чем Нилов, он был бы совершенно незаметен, если бы не исключительно злое выражение его узкого лица. Он занимал в команде должность второго тренера уже шестой сезон, пережив четверых главных тренеров и таща на своих плечах всю черновую работу. При этом перспектив у него не было никаких, и Крапивин постепенно сделался отъявленным мизантропом. Игроков он считал по большей части рвачами и бездельниками, тренеров – бездарями, футбольное начальство – махинаторами. При этом он даже не пытался бунтовать, понимая, что другой работы ему уже не найти. Всю жизнь он крутился в футболе и больше ничего не умел делать. У него, кстати, было свое мнение и насчет Жмыха, но высказывать его Нилову он не стал, а быстро вышел из раздевалки и пошел искать защитника.

Впрочем, насчет Жмыхова сомневался не один Крапивин.

– Жмыха хочешь выпустить, Нилыч? – недоверчиво поинтересовался капитан. – Не рано? На него все злые с тех пор, как он Рожкова сломал. Во всех газетах его полоскали. Судья его персонально пасти будет. А у него и так уже карточка.

– Умный какой! – иронически фыркнул Нилов. – Карточка! У кого их нет? А что Рожкова сломал, так это игра. Бережешь ноги – играй в домино. А у меня другого выхода нет. Я же вижу, куда ваша инвалидская команда метит. Если Алонсо сейчас не прикрыть, они вам во втором тайме штуки три насуют. Впереди-то у нас никого нет…

– Ладно тебе, Нилыч! – обиделся нападающий Толик Веденко. – Пашешь тут как каторжный, а в ответ никакой благодарности!

– Запахался, болезный! – саркастически отозвался Нилов. – Ты хоть раз сегодня в штрафную вошел? Я имею в виду не свою, а чужую?

– А что я сделаю, если мне мячей не дают?

– Куда тебе давать, урод, когда ты от защиты оторваться не можешь? – сквозь зубы проговорил полузащитник Харитонов с массажного стола. – Мяча принять нормально не можешь! Все ему виноваты!

– Хорош собачиться, мужики! – рассудительно заметил вратарь. – Тут козе понятно – «Авангард» на голову нас выше. Тут ничего не сделаешь. По нулям бы сыграть – самое то было бы. Нилыч правильно думает. Жмыха выпускать надо. Кроме него, с Алонсо никто не справится.

Стукнула дверь. Вошел Крапивин, а впереди него – широкоплечий, со звероватым лицом загорелый парень в свеженькой форме – защитник Жмыхов. Привалившись плечом к дверному косяку, он независимо посмотрел на тренера.

– Звал, что ль, Нилыч?

– Шуруй разминаться! – рыкнул на него Нилов. – Видел, что у нас слева творится? Так вот чтобы я этого больше не видел. Как хочешь, а этого Алонсо сделай, понял? У них вся игра через него идет.

– А я тебе говорил – сразу меня ставь, – насмешливо сказал Жмыхов. – Нет, ты все эксперименты проводишь! Нашел время экспериментировать – на вылет идем!

– Не твоего ума дело! – прикрикнул Нилов. – Критикан! Марш разминаться! И на поле у меня чтобы сплошной фэйр-плэй был, понятно? Мне уже надоело про твои художества на пресс-конференциях рассказывать. Алонсо сломать нужно, но сломать по делу, а не так просто, в центре поля. Уяснил?

– Ладно, не учи ученого! – усмехнулся Жмыхов. – Пошел я.

Он ушел разминаться, а с началом второго тайма уже появился на поле в основном составе взамен Паницкого.

Его появление болельщики встретили свистом. Репутация костолома давно укрепилась за ним, и Жмыхов к ней привык, а негодующим свистом с трибун даже гордился. «Свистят, значит, боятся, – самодовольно размышлял он, презрительно улыбаясь в сторону болельщиков. – Какому-нибудь сопляку свистеть не станут. Вышел он, ушел – никакой разницы. А тут шутки в сторону».

Игра началась. Зрители ждали, что «Авангард» с ходу разовьет успех первого тайма, но авангардовцы не спешили. Они будто присматривались к тому, что теперь творится в стане противника. Одну-две робкие попытки пройти по правому краю Жмыхов пресек без особого труда и даже умудрившись при этом не нарушить правила. Алонсо тоже присматривался и берег ноги.

«Тут уж одно из двух, – злорадно подумал Жмыхов. – Если ты, нерусь, звезда футбола, то не бойся за свои копыта и при вперед, а если боишься, то сиди сзади и молчи в тряпочку. Марадона за свои копыта не боялся, потому и стал Марадоной. А вас тут накупили, сосунков, за миллионы – у наших ребят хлеб отбиваете…»

Думал он так совершенно искренне, хотя в игре не щадил одинаково ни чужих, ни своих.

В один из моментов, когда мяч вышел за боковую, к Жмыхову на секунду подошел капитан «Авангарда», полузащитник Приходько, плотный, крепкий мужик с холодными серыми глазами, сказал вскользь:

– Слышь, пижон, остерегись свои штучки демонстрировать! Мы на медали идем. Сломаешь Алонсо – пеняй на себя!

Жмыхов сверху вниз посмотрел на него, оттер в сторону плечом. Вместе они побежали к центру поля – «Литий» пытался организовать одну из редких атак.

– Не учи ученого! – сказал сквозь зубы Жмыхов свое любимое. – Медалист! Яйца береги лучше!

– Я предупредил! – с угрозой сказал Приходько и прибавил шагу.

Мяч вышел за линию ворот. Вся команда «Лития» с понурыми мокрыми лицами откатывалась назад.