Красная карточка

Полный досады на себя и на весь мир, злой, потный, в перемазанной грязью и травяной зеленью футболке, опустив голову, он стал подниматься, и тут перед самыми его глазами полыхнула фотовспышка. Он поднял голову, злобно оскалился и увидел прямо перед собой деловитую физиономию фотокорреспондента – коротко остриженные волосы, серые мрачноватые глаза, упрямая складка губ, твердая линия челюсти. Вишнякова словно ударили. Он отшатнулся и боком пошел обратно на поле, не в силах оторвать взгляд от этого неприятного, странно знакомого лица. В какое-то мгновение глаза журналиста торжествующе сверкнули, и Вишняков вдруг совершенно четко вспомнил этого человека. Это ведь про него он рассказывал накануне настырному менту! Это он с приятелем бил его в темной подворотне несколько долгих месяцев назад! Он думал, что Вишняков не запомнит в темноте его лица, но Вишняков запомнил. Зрение у него и память всегда были будь здоров.

Но ведь этот человек был судьей! А теперь он стоит с фотоаппаратом на бровке и щелкает кнопкой – сменил профессию? Вишняков встряхнул головой, будто отгоняя наваждение, и побежал к центру поля. На бегу он еще раз оглянулся, и ему показалось, что чертов судья смеется ему вслед.

Как и предполагал Вишняков, на второй тайм его не поставили. Тренер ничего ему не сказал, но так топорщил усы и так поджимал губы, что никаких сомнений не оставалось – он был крайне недоволен Вишняковым.

Но того это даже не расстроило. Из головы у него не выходила волевая ненавистная физиономия. Человек, который оскорбил его, унизил и чью обиду он вынужден был проглотить, чтобы не испортить карьеру, как ни в чем не бывало ходит по земле, чувствует себя прекрасно и даже имеет наглость снимать Вишнякова на пленку для своего идиотского репортажа. Отчего-то это казалось Вишнякову самым обидным.

Против обыкновения, он не остался досматривать матч со скамейки запасных, чем вызвал новое неудовольствие со стороны тренера, но Вишнякову было уже все равно. Он сделался словно одержимый. Все сплелось в его голове, как некий липкий ком, – давняя обида, притязания ментов, плохая игра, самоуверенный папарацци, нацеливающий на него, валяющегося в грязи, объектив… Вишняков был рассудительным человеком, но сейчас в нем что-то сломалось. Ему невыносимо захотелось доказать тому гаду-судье, что он жив и здоров, несмотря ни на что, и еще хотелось сделать так, чтобы судье тому пришлось кусать локти.

Теперь Вишняков уже жалел, что не спросил у ментов их координат. Если они интересуются этим типом, то вот он, под руками! Подходи и бери его тепленьким! Может, и в самом деле он замешан в чем-то серьезном. Это было бы большой удачей – сдать его ментам. О, с каким легким сердцем улетел бы он тогда в Шотландию!

Сначала Вишняков просто метался тигром по раздевалке, в бессилии сжимая кулаки, но постепенно его смутные мечтания стали обретать конкретную форму. Он остановился и задумался всерьез. А в конце концов, почему бы и нет? Он не иностранец, а полноправный гражданин России. Если милиция может кантовать его, когда ей вздумается, почему бы и ему не стукнуть на этого гада, если представился удобный случай? Только куда же обратиться? К ментам, которые стоят тут в оцеплении? Их волнуют фанаты, безумствующие на трибунах. В лучшем случае они вежливо выслушают Вишнякова и пообещают все проверить. Обещанного три года ждут, как говорится.

Нет, нужно связаться с теми нахальными операми, которые зажали его вчера в машине. Эти своего не упустят. Но как это сделать? Они ему не назвались, и номер машины он, дурак, не запомнил. Постой, кажется, тот, что постарше, назвал в какой-то момент своего товарища Барановым! Это может сработать. Нужно позвонить в дежурную часть и спросить, как найти Баранова.

Вишняков побежал искать телефон. Найдя, набрал номер и, услышав стандартный ответ: «Дежурная часть, старший лейтенант такой-то слушает…», выпалил:

– Ага, я по важному делу звоню! У вас такой опер работает – по фамилии Баранов. Мне он позарез нужен. Я человека нашел, которым он интересуется, понимаете?

– Баранов-Баранов… А, ну, конечно! Есть такой опер. А в чем дело? Какой такой человек? Вы прежде всего сами назовитесь!

– Я… Ну, это неважно! Короче, они вчера со мной беседовали – Баранов и еще один, крепкий такой, в черном костюме. Он на нем еще, как на корове седло, сидит… В общем, им был нужен один человек, но я не знал, где он, а сейчас знаю.

– Тем более! – рассердился дежурный. – Назовите себя, скажите, где находитесь, что за человек, где вы его обнаружили… Что я буду Баранову докладывать?

Вишняков растерялся. Огласки ему не хотелось. Он надеялся, что дежурный предпримет меры, чтобы задержать фотокорреспондента без его, Вишнякова, участия. Но, кажется, этот номер не проходил. Видимо, в дежурной части не слишком-то доверяли анонимным звонкам.