Красная хризантема

— А потом ты придумала, как дать мне понять, что значит быть наказанной за то, чего не делала? — проговорила Рэйко, цитируя Юкон, бросившую ей эти слова, когда ее тащили прочь из зала суда. — Ты устроила так, чтобы меня обвинили в смерти правителя Мори. Но почему именно он? Как ты осмелилась?

Госпожа Мори смотрела на Рэйко с непередаваемым страхом.

— Она все знает! — вскричала она, обращая лицо к Юкон. — Но ты обещала мне, что никто ничего не узнает!

— Ей не известно ничего такого, что она в состоянии доказать. — Юкон не скрывала презрения ни к Рэйко, ни к своей госпоже. — Просто держите язык за зубами, и нам ничто не будет угрожать.

Рэйко сообразила, что Юкон не так-то просто заставить признаться, как ее сына, а вот госпожа Мори — совсем другое дело. И Рэйко обратилась к ней:

— Юкон не могла сделать все сама. По крайней мере вы ей были нужны, чтобы в тот вечер пригласить меня на обед. Что вы еще сделали, чтобы ей помочь?

В любом заговоре есть слабое звено. Госпожа Мори подняла плечи, словно птица, пытающаяся спрятаться под своими крыльями. На нее нашла вдруг икота.

— Молчите! — резко бросила ей Юкон.

Но позабыв о своих страхах, госпожа Мори метнула на Юкон возмущенный взгляд:

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? Смени тон на уважительный!

— Прошу прощения, досточтимая хозяйка, — издевательски пропела Юкон, не в силах скрыть под наигранной вежливостью сжигавшего ее нетерпения, — но я лишь пытаюсь удержать вас от неприятностей!

— Ты обещала, что никаких неприятностей не будет, — гневно наступала на нее госпожа Мори. — А тут вдруг это! — Она указала на Рэйко, словно та была кучкой собачьих испражнений на полу. — Я же говорила, что ничего у нас не выйдет!

«Так… Особой любовью между ними и не пахнет, — подумала Рэйко. — Тем лучше!»

— Почему вы помогли ей убить своего мужа? — внезапно спросила она госпожу Мори.

— Я ей не помогала! — инстинктивно отпрянула та. — Это она помогала мне!

Да у них тут все не так просто! Преступление не столь элементарно, а мотивы его вовсе не лежат на поверхности!..

— Заткнись, идиотка! — завопила Юкон, обернувшись к госпоже Мори.

Госпожа Мори взвилась:

— С меня довольно твоего понукания, твоих приказов, словно это я служанка, а не ты! Я все расскажу госпоже Рэйко, если захочу.

— Да рассказывай, дура! И нам обеим конец… — зло пробормотала Юкон. — Уж постарается! — кивнула она на Рэйко.

Они явно не знали, что Сано находится на грани краха, что солдаты Мори добивают его солдат, а ей, Рэйко, и лейтенанту Асукаю будет не так-то просто выбраться отсюда живыми.

— Я хочу знать про ту ночь, когда был убит правитель Мори! — отчаянно воскликнула Рэйко.

— Нет! — Юкон обхватила госпожу Мори за плечи и попыталась зажать ей рот.

— Пусти! Как ты смеешь прикасаться ко мне? — Вырываясь, госпожа Мори повернулась к своим помощницам: — Уберите ее от меня!

Те оттащили Юкон в другой угол комнаты. Госпожа Мори утерла лицо, поправила одежду и наморщила нос, словно прикосновение Юкон замарало ее. В ее душе боролись противоречивые чувства. Когда она повернулась к Рэйко, соблазн покаяться окончательно переборол в ней страх. Безрассудная смелость сверкнула в ее глазах.

— Юкон и я обнаружили, что у нас есть общие интересы. Я расскажу вам, что тогда произошло.

28

Поездка тянулась бесконечно долго. Хирата лежал в паланкине рядом с Сано, спиной к спине. В пространстве столь узком, что нельзя было даже перевернуться. Они ерзали и извивались в тщетных попытках ослабить путы. Кляпы не позволяли им разговаривать, не говоря уж о том, чтобы сколь-нибудь громко позвать на помощь.

Извне доносился обычный городской шум: уличные торговцы зазывали покупать чай, играли дети, судачили женщины. Раскаты грома прерывали ритмичное шарканье ног носильщиков. Цокот копыт говорил о том, что начальник полиции Хосина и его люди следуют за паланкином. Хирата думал о Мидори и детях. Больше он их никогда не увидит. Сдерживаясь, он заставил себя расслабиться. Он глубоко и медленно вдыхал и выдыхал воздух, как того требовала техника, которой обучил его Озуно. Он раз за разом пытался призвать свою внутреннюю энергию и всю мудрость космоса, чтобы они помогли ему спастись самому и выручить Сано.

Но если это было достаточно трудно сделать в горном храме, то сейчас это казалось совершенно невероятным. Хирате едва удавалось переводить дыхание, но что говорить о том, чтобы его контролировать! Кляп во рту настолько пропитался слюной, что он почти захлебывался ею. Раненая нога страшно ныла. Страх переполнял душу, мешал сосредоточиться на медитации. Будь проклят Озуна, заставивший его поверить, будто мистические боевые искусства чего-то стоят! Посмотреть бы, как он сам выбрался бы из такой передряги!

Но прежде всего Озуно никогда не оказался бы в такой ситуации. Он бы еще в самом начале срезал Хосину и его войско. Хирату охватила печаль — он понял, что так никогда и не освоит эту тайную технику, дим-мак. Помимо всех несчастий, его грыз стыд за то, что он подвел Сано, не смог быть настоящим самураем. Вся его работа, все его несчастья и унижения были напрасны.