Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1

2. Я полагаю, что всю власть необходимо передать профессиональным союзам, которые путем товарищеской дисциплины сумеют поднять производительность труда до необходимой в настоящий момент степени. В момент гражданской войны и такой колоссальной разрухи я признаю некоторую видимость принуждения труда. Профессиональные союзы сами мобилизуют достаточное количество людей, необходимых для обороны страны и защиты революции. В профессиональных союзах есть достаточно силы – путем исключения из числа членов – заставить повиноваться; вместе с тем будут избегнуты ошибки сплошной мобилизации: будет учтено и семейное положение, и пригодность мобилизуемого.

Те или другие объединения профессиональных союзов явятся органами власти, а Всероссийский союз профессиональных союзов – верховным органом власти.

Совершенно неважно, если некоторые профессиональные союзы в настоящий момент имеют почти черносотенную окраску, классовое самосознание и руководство высших органов всегда смогут, скорее, чем большевистское насилие, революционизировать и эти массы.

3. Как во время июльского восстания левых эсеров, так и теперь, я утверждаю, что партия левых эсеров в тот момент вовсе не хотела захвата власти, так как и тогда, и теперь мы против какой бы то ни было партийной диктатуры.

Единственная цель июльского восстания – сорвать контрреволюционный Брестский мир и выхватить из рук беков[271] партийную диктатуру, заменив ее подлинной Советской властью. Лично я, по крайней мере, о захвате власти никогда не думал.

Хотя ЦК партии левых эсеров и исключил меня и всю московскую организацию из партии, но я считаю, что он неправомочен был это сделать, так как на последнем совете партии ярко выразилось настроение провинции и масс не в пользу ЦК, а в нашу пользу. Если бы этот совет не был сорван преждевременными арестами чрезвычайки чуть ли не при содействии самих цекистов, то с полной уверенностью можно было бы сказать, что этот ЦК не остался руководящим органом, поэтому мы считаем себя настоящими левыми эсерами, сколько бы ни было на сей предмет постановлений. Что касается Штейнберга, Шрейдера[272] и иже с ними – я на них смотрю, как на предателей и подлецов. История вынесет над ними свой правый приговор.

Об одном я сожалею: при аресте меня схватили сзади, и я не успел пристрелить ваших агентов.

То, что сейчас творится, сплошная робеспьериада!