Красная комната

— Действительно жуткая история… — Вадим задумался. — А ты не пробовал выяснить, где находился этот Баракзаев в то время, когда произошли убийства? У нас в стране или в Италии?

— Я выясню, — Ситников сделал заметку в телефоне, — это интересная мысль. Ты думаешь…

— А что? Может, он сам мозгами поехал на почве смерти сына и стал убивать других детей. Все может быть…

— Это слишком просто, — Артем пожал плечами.

— Не думаю. Кто бы его обвинил? Кстати, он женился снова, у него есть другие дети?

— Нет. Баб вокруг вертится куча — оно и понятно, такие деньги. Он меняет их как перчатки, использует на одну ночь и выбрасывает, как мусор. Я слышал, что все женщины, которые были с Самиром, его ненавидят.

— Самир Баракзаев… Что за национальность такая?

— Помесь узбека с какими-то восточными кровями. Хрен его знает! — усмехнулся Артем. — Его не назовешь красивым. Я его фотку видел. Но бабы на таких вешаются. А характер мерзкий, просто гнусный. С сотрудниками плохо обращается. Деньги его вконец испортили. Я слышал отзывы от тех, кто имел с ним дела: типа омерзительнее нужно еще поискать! Лживый и подлый. Очень коварный и непорядочный. Кидает людей на деньги без зазрения совести. Бесчестный, беспринципный. Его несколько раз пытались убить, но безуспешно. Мой дядя его терпеть не может. Но Самир опасен. Под него копать страшно. Вот начальство и боится. Он вроде еще строительством занимается: постоянно строит что-то в центре. Карманные депутаты работают на него: они ему все разрешения на застройки обеспечивают, и он творит реальный беспредел…

— Да уж! — Вадим задумался. — Если он действительно связан с убийствами, вам всем… короче, капец. Но это может быть и кто-то из его сотрудников. Скорей всего из сотрудников! Ты пока разузнай, когда он последний раз въезжал в страну. Это необходимо. И что произошло с его сыном — тоже. Как он погиб?

— Рад, что ты со мной согласен! Это важно! — Артем просто сиял.

Внутренний голос твердил Ситникову, что он идет правильным, хотя и трудным путем.

— Есть еще такой момент… — задумчиво проговорил Артем. — Почему именно эти три ребенка были убиты, если связь с магазином действительно есть? Туда ходят тысячи детей!

— Подожди-ка! — Вадима вдруг осенило. — Дети были в магазине вместе с родителями? Они делали покупки вместе?

— Да. Я это уточнил, — кивнул Артем. — Мне тоже это показалось важным. Дети обожали ходить в «Малыш». Там большая карусель на первом этаже и на каждом — аттракционы, а на последнем — еще и гоночные машинки.

— На последнем этаже магазина?

— Вернее, предпоследнем. Последний занимает офис холдинга этого Баракзаева. Там его контора, почти с видом на магазин, только входы отдельные.

— Интересно! — Вадим задумался. — Значит, дети бывали в магазине.

— Постоянно. Не один раз. Так что если убийцей был кто-то из сотрудников, то имел место прямой контакт.

— Надо проверить всех сотрудников отделов, где покупали платья.

— Уже проверяют, — усмехнулся Артем, — я приказал, тайком от начальства. Узнают — получу по башке!

На этой оптимистической ноте приятели расстались.

* * *

Вечером Вадим забежал в свою квартиру (непривычно темную и пустую) и быстро поехал к Джин.

В странной квартире было темно. В первый момент Вадиму показалось, что в красной комнате никого нет. Темнота окутывала все предметы. Несмотря на то что «кровавые» обои были не видны, комната по-прежнему внушала ему какое-то зловещее чувство. И каждый раз, когда Вадим входил сюда, он испытывал обжигающий ледяной холод.

Так было всегда, но не в этот раз. Вместо холода он вдруг ощутил такое оглушающее, такое безумное чувство тревоги, что ему стало трудно дышать. Словно загорелась в мозгу красная кнопка. Да что там красная кнопка — лампа размером с уличный фонарь! И этот алый свет пульсировал яркими вспышками, мешая видеть.

В первый момент Вадим не понял, что произошло. И только потом услышал тревожное, тихое, прерывистое дыхание — дыхание Джин.

Вадим бросился к выключателю. Вспыхнул яркий свет, и по стенам словно заструился кровавый поток. Но ему было на это плевать: он видел только скорчившуюся на полу в позе зародыша фигурку, которая на фоне всей этой громоздкой мебели казалась крошечной сломанной куклой.

— Джин! Джин! — Вадим со всех ног бросился к ней… и вдруг остановился.

Джин лежала не просто так. Скорчившись в такой странной и неудобной позе, она рисовала, неуклюже прижимая к себе блокнот. Карандаш казался продолжением ее руки — так гармонично он смотрелся в ее пальцах.

Джин рисовала быстро, энергично. Крепко сжатые пальцы проводили четкие линии и двигались так быстро, словно дергались в агонии. Он понял, что Джин снова находится в трансе. Глаза ее были пусты. Они невидяще смотрели в одну точку. Казалось, глаза Джин повернуты зрачками внутрь и она всматривалась туда же. Это было страшное зрелище.

Внезапно Джин издала нечто вроде тихого мучительного стона. Карандаш с гулким стуком выпал из ее пальцев. Голова безжизненно откинулась назад. Она потеряла сознание.