Красная комната

В комнату вошла молодая девушка небольшого роста, но с очень изящной фигуркой. Тонкое овальное лицо обрамляли такие светлые волосы, словно их отбелило солнце: у них был совершенно другой оттенок, нежели тот, что бывает у белокурых от природы волос. Маленький носик и красиво очерченный рот создавали причудливую игру линий ее милого лица, которые непрерывно меняли форму, как в калейдоскопе; когда, например, у нее слегка раздувались ноздри, обрисовывая розоватый хрящик, похожий на лист фиалки, то губки ее раскрывались и обнажали маленькие ровные зубки, которые, хотя и были ее собственными, казались слишком ровными и слишком белыми, чтобы не внушать кое-каких подозрений на этот счет. Ее чуть удлиненные глаза от переносицы опускались к вискам, и потому у них всегда было молящее меланхолическое выражение, которое составляло волшебный контраст с игривыми чертами нижней части лица; однако зрачки находились в постоянном движении: в один миг они сужались и становились как острие иглы, а уже в следующее мгновение широко раскрывались и смотрели так, словно это были линзы подзорной трубы.

Тем временем она вошла в комнату и заперла дверь на ключ.

Фаландер по-прежнему сидел и писал.

– Ты что-то поздно сегодня, Агнес, – сказал он.

– Да, поздно, – ответила она несколько вызывающе, снимая шляпу и осматриваясь.

– Мы довольно долго засиделись вчера вечером.

– Почему бы тебе не встать и не поздороваться со мной? Ведь не так же ты устал?

– Ах, прости, совсем забыл.

– Забыл? Я заметила, что последнее время ты стал часто забываться.

– Правда? И давно ты это заметила?

– Давно? Что ты хочешь этим сказать? И сними, пожалуйста, халат и туфли!

– Видишь, дорогая, первый раз в жизни я что-то забыл, а ты говоришь: последнее время, часто! Ну разве не удивительно? А?

– Да ты издеваешься надо мной? Что с тобой происходит? Последнее время ты стал какой-то странный.

– Опять – последнее время? Почему ты все время говоришь о каком-то последнем времени? Ты же сама понимаешь, что это ложь. Зачем тебе нужно лгать?

– Так, теперь ты обвиняешь меня во лжи!

– Ну что ты. Я просто шучу.

– Думаешь, я не вижу, что я тебе надоела? Думаешь, я не видела, сколько внимания ты уделял вчера этой проститутке Женни и за весь вечер не сказал мне ни слова?

– Ты, кажется, ревнуешь?

– Я? Представь себе, нисколько! Если ты предпочитаешь ее – пожалуйста! Меня это не трогает ни в малейшей степени!

– Правда? Значит, ты не ревнуешь? Прежде это было бы весьма досадным обстоятельством.

– Прежде? Ты о чем?

– О том… очень просто… что ты мне надоела, как ты только что сама выразилась.

– Ты лжешь! Не может этого быть!

Она раздула ноздри, показала свои острые зубки и уколола глазами-иголками.

– Поговорим о чем-нибудь другом, – сказал Фаландер. – Тебе понравился Реньельм?

– Очень! Такой славный мальчик! И такой милый!

– Он по уши в тебя влюбился.

– Брось болтать!

– Но хуже всего то, что он хочет на тебе жениться.

– Пожалуйста, избавь меня от подобных глупостей.

– Но поскольку ему всего двадцать лет, он намерен подождать, пока не будет достоин тебя, как он сам выразился.

– Вот чудак!

– Он считает, что будет достоин тебя, когда станет известным артистом. А известным артистом он не станет до тех пор, пока не будет получать роли. Ты не поможешь ему раздобыть какую-нибудь роль?

Агнес покраснела и забилась в угол дивана, показав ему пару элегантных ботиков с золотыми кисточками.

– Я? Когда у меня самой нет ни одной роли? Ты опять издеваешься надо мной.

– Да, пожалуй.

– Ты дьявол, Густав! Понимаешь? Настоящий дьявол!

– Может быть. А может быть, и нет. Это не так-то просто решить. И все-таки, если ты разумная девочка…

– Замолчи…

Она схватила со стола острый нож для бумаги и угрожающе замахнулась им как бы в шутку, но так, словно это было всерьез.

– Ты сегодня такая красивая, Агнес! – сказал Фаландер.

– Сегодня? Почему только сегодня? А раньше ты этого не замечал?

– Отчего же? Замечал.

– Почему ты вздыхаешь?

– Это я всегда после того, как напьюсь.

– Дай-ка я взгляну. У тебя что, болят глаза?

– Бессонная ночь, моя дорогая.

– Сейчас я уйду, и ты выспишься.

– Не уходи. Я все равно не засну.

– Мне в любом случае лучше уйти. Собственно, я и пришла только затем, чтобы сказать тебе об этом.

Голос ее стал нежным, а веки медленно опустились, словно занавес после сцены смерти одного из героев.

– Спасибо, что ты все-таки пришла сказать мне об этом, – ответил Фаландер.

Она встала и надела шляпу перед зеркалом.

– У тебя есть какие-нибудь духи? – спросила она.

– Нет, только в театре.

– Прекрати курить свою трубку; вся одежда пропахла этой мерзостью.

– Ладно, не буду.

Она наклонилась и застегнула подвязку.

– Извини! – сказала она, бросив на Фаландера умоляющий взгляд.

– А что такое? – спросил он безразлично, словно ничего не заметил.

Поскольку ответа не последовало, он собрался с духом, глубоко вздохнул и спросил:

– Куда ты идешь?

– Пойду примерить новое платье, так что можешь не беспокоиться, – ответила Агнес, как ей казалось, очень непринужденно. Но по фальшивым ноткам в ее голосе Фаландер понял, что все это заранее отрепетировано, и сказал только:

– Тогда прощай!