Красная коробка

– Никакого поручения?

– Никакого. Уходи.

Я спустился по лестнице.

Я подумал, что Фрисби, может быть, хотел бы побыть несколько минут наедине с самим собой, поэтому я остановился в кухне немного поболтать с Фрицем относительно перспектив на завтрак и на другие интересные темы. Когда я вошел в кабинет, Фрисби сидел, нахмурившись.

Я сказал:

– Мистер Фрисби, так как вы говорите, что должны поговорить с самим мистером Вулфом, могу я вам предложить книгу или что-нибудь… Утреннюю газету? Он сойдет вниз в одиннадцать.

– Он здесь, не так ли?

– Конечно. Он никогда не бывает где-нибудь еще.

– Тогда… я не желаю ждать целый час. Меня предупреждали об этом. Я не потерплю этого.

– Хорошо. Я постараюсь облегчить это для вас насколько возможно. Не хотите ли просмотреть утреннюю газету, пока вы не терпите этого?

– Послушайте, – он встал, – это невыносимо. Снова и снова этот человек? Вулф имеет дерзость препятствовать работе нашего учреждения. Мистер Скиннер послал меня сюда.

– Держу пари, что так и есть, потому что он не пришел бы опять сюда сам, после последнего случая.

– Он послал меня, и я, конечно, не собираюсь сидеть здесь до одиннадцати часов. Благодаря чрезмерной снисходительности, с которой некоторые официальные лица слишком часто обращались с Вулфом, он, очевидно, считает себя выше закона. Никто не может пренебрежительно относиться к правосудию… Никто.

Его красное лицо побагровело еще больше.

– Бойден Мак-Нэр был убит три дня назад прямо в этом кабинете, и имеются все основания полагать, что Вулф знает больше об этом, чем он сообщил. Его следовало бы немедленно доставить к окружному прокурору – но нет, его даже не допросили как следует. Теперь убит еще один человек, и снова есть основания полагать, что Вулф скрывает информацию, которая могла бы помочь следствию. Я пошел на большую уступку ему, придя сюда вообще, и я хочу его немедленно видеть. Немедленно!

– Верно, я знаю, вы хотите видеть его, но сохраняйте спокойствие. Давайте сделаем из этого некий гипотетический вопрос. Если я скажу, что вам нужно подождать до одиннадцати часов, ну и что тогда?

Он свирепо посмотрел на меня.

– Я не хочу ждать. Я пойду в мою контору. Им займутся. И я прослежу за тем, чтобы у него отобрали лицензию! Он думает, что его друг Морли может спасти его, но он не может выйти сухим из воды с такого рода нечестными, закулисными…

Я отвесил ему затрещину. Я, может быть, и не стал бы, если бы не плохое настроение, в котором я как-никак был… Это отнюдь не был сильный удар, просто небольшой шлепок по физиономии, но он откинул его слегка. Он отступил на шаг и начал дрожать и стоял так, опустив руки по бокам и сжав кулаки.

Я сказал:

– Не стойте, как пугало. Замахнитесь, и я врежу вам еще разок.

Он слишком обезумел, чтобы правильно произносить слова. Он шипел:

– Вы по… пожалеете об этом… Вы… по…

– Заткнитесь и убирайтесь отсюда прежде, чем разозлите меня… Вы говорите о лишении лицензии! Я знаю, что съедает вас… У вас мания величия, и вы пытаетесь сыграть главную роль в какой-нибудь настоящей игре с того самого момента, как вам дали стол и кресло там. Я знаю о вас все… Я знаю, почему Скиннер послал вас, он хотел дать вам возможность паясничать, а у вас нет даже достаточно смекалки, чтобы понять это… Следующий раз, если вы разрешите себе произнести наглые слова о том, что Ниро Вулф нечестен и ведет закулисную игру, я не буду лупить вас один на один, а вмажу при всех… Вон!

До некоторой степени, я думаю, я поступил правильно. И конечно, это было единственное, что можно было сделать при данных обстоятельствах, но это не принесло мне глубокого удовлетворения.

Он повернулся и вышел, а после того, как я услышал, что входная дверь закрылась за ним, я пошел и сел за свой стол, почесал затылок и опрокинул пинком корзину для бумаг. Я испытал только мимолетное удовольствие, когда шлепнул и отчитал его, но теперь, когда это кончилось, где-то внутри у меня было желание почувствовать себя справедливым. И это сделало меня мрачным и привело в еще худшее настроение, чем прежде. Я терпеть не могу чувствовать себя справедливым, потому что это делает меня беспокойным, и мне хочется пнуть что-нибудь ногой.

Я поднял корзину для бумаг и положил в нее обратно весь мусор, бумажку за бумажкой, сделал еще несколько дел и, наконец, сел с книгой по токсикологии. Я все еще старался одолеть ее, когда Вулф спустился вниз в одиннадцать часов.

Он прошествовал к своему столу и сел, занялся как обычно своим пером, почтой, вазой с орхидеями, кнопкой для вызова пива. Выпив пива, он откинулся на спинку кресла и вздохнул. Он отдыхал после своей напряженной деятельности среди цветочных горшков.

Я сказал:

– Фрисби стал несносным, и я тронул его щеку рукой. Он собирается отобрать вашу лицензию… и, может быть, бросит вас в чан со щелочью.

– Вот как?.. Он собирался отобрать лицензию до того, как ты ударил его, или после того?

– До этого. После этого он не очень много говорил.

– Я верю в твое благоразумие. Арчи, но иногда чувствую, что верю в благоразумие снежной лавины… Разве не было другого выхода, кроме как колотить его?