Красная королева

– Ты дрожишь, ты колеблешься? – воскликнул он. – Значит, твое покоренное сердце чует своего повелителя и пугливо отстраняет блаженство объятий. Беги, но ты не уйдешь от меня! Я настигну тебя, и тогда в объятиях я заставлю тебя произнести робкое признание. Ты любишь меня и не в состоянии сердиться на меня! Вперед! Смелым принадлежит мир!

IV

Два часа спустя огни погасли в парадных залах Голируда, гости разошлись и настала тишина.

Королева оперлась на руку Марии Сэйтон. Холодная дрожь пробегала по ее членам, она думала о безумном Арране, который преследовал ее своею страстью и назвал ее любовницей Боскозеля.

– Что с вами? – озабоченно прошептала Мария Сэйтон. – Вы дрожите, быть может, вы больны?

– Да, я болею сердцем так же, как и ты, Мария! – пробормотала королева и залилась слезами. – Там, где я ищу дружбы, я нахожу пылкую страсть, а где ищу доверия, встречаю грубый обман. Ты тоже любила, но твой избранник не понял твоего сердца; мой любимый супруг умер, и меня не понимают мои друзья!

– Королева, вы несправедливы к себе, мне и всем, кто искренне предан вам, – возразила Мария Сэйтон, но не успела она окончить свои слова, как в комнату вошла Филли.

Все уже знали, что Филли, паж из Инч-Магома – девушка, и Мария Сэйтон взяла несчастную к себе в услужение. Лицо Филли было расстроено, и она жестами объяснила, что королеве грозит опасность.

– Откуда опасность? – спросила изумленная Мария Сэйтон, поняв наконец жесты Филли. – Неужели протестанты грозят снова воспрепятствовать нашему богослужению?

Филли покачала головой и указала на сердце.

– Кастеляр? – воскликнула Мария Стюарт. – Чего хочет этот несчастный?

Филли поползла вдоль стены, показывая, как украдкой можно пробраться в дом.

– Он скрылся или он хочет похитить меня? – спросила королева.

Филли покачала головой; но в этот момент залаяла собачка, любимица королевы, и стала царапаться в двери спальни.

Мария Сэйтон отворила дверь; собачка бросилась к постели королевы; когда ее полог подняли, оказалось, что там, спрятавшись, лежал Кастеляр.

– Боскозель! – воскликнула королева, бледнея от негодования. – Безумец, вы ищете моей гибели?

– Я не хочу твоей гибели, богиня моего сердца, но ты должна стать моею перед Богом и людьми. Скажи, что ты не любишь меня, – и твое сердце возмутится против этой лжи; прикажи убить меня – и ты будешь оплакивать меня!

– Назад! – крикнула Мария Стюарт, когда он протянул к ней свои руки. – О, боже, чем заслужила я такой позор, такой стыд?

– Ты плачешь, Мария? Неужели ты так слаба, что стыдишься своей любви?

– Молчите! Если я когда-нибудь дала вам повод лелеять такую безумную мысль, то я жестоко наказана за это. Любить вас? Ведь вам известно, что мое сердце всецело принадлежит моему возлюбленному, который покоится в могиле. Ваша любовь – позор, ваша дружба – предательство. Вон отсюда! Я презираю, я ненавижу вас!..

Боскозель побледнел, прочитав на лице королевы свой приговор. Вдруг его глаза блеснули и уста искривились.

– И меня ты гонишь так же, как Аррана! – мрачно пробормотал он. – Ты кокетка; ты торжествуешь и глумишься, погубив человека, доверившегося твоей лживой улыбке! Ты лжешь! Ты не любишь покойного, как не любишь никого. У тебя нет сердца, нет крови; ты змея, которая соблазняет, жалит, а затем скрывается! Но я не позволю издеваться над собою; ты будешь моею, чего бы то ни стоило мне, даже если бы мне пришлось продать душу дьяволу!

Мария Сэйтон оттолкнула его и погрозилась позвонить. Королева упала в обморок; ее сердце заныло от брошенного в ее лицо безобразного оскорбления.

Кастеляр стремительно выбежал.

– Злосчастный! – пробормотала она, очнувшись в объятиях Филли и видя, как Мария Сэйтон закрывала двери на задвижку. – И это мои друзья!.. Они отдают мою честь на поругание кальвинистам! О, Джон Нокс имеет право кричать: «Она – Иезавель; побейте ее камнями!» Но Боскозель заплатит мне за это своей жизнью; перед лордами и парламентом должен он доказать, что я хотя бы единым словом дала ему повод к такой дерзости, или же он должен умереть.

– Успокойтесь! – прошептала Мария Сэйтон, вся дрожа. – Он безумец и, наверное, теперь уже сожалеет о том, что сделал в пылу возбуждения. Говорите тише, чтобы придворные дамы не услышали вас.

– А, значит, моя честь должна зависеть от деликатного молчания моих слуг? – сказала королева, горько улыбаясь. – Я принуждена дрожать перед каждым звуком, который мог бы выдать мои неслыханный позор?!.

– Ваше величество, в передней нет никого, кроме леди Мортон, она же будет молчать так же, как и я; ведь ваша честь нам дороже жизни. Филли нема и предана вам. Пошлите маркиза в изгнание, покарайте его своим презрением, но не требуйте скандального процесса и суда людей непризванных.

– И это советуешь мне ты, Мария Сэйтон?! Я должна примириться с тем, чего не снесет ни одна женщина; тайну моего позора я должна разделить с этим презренным человеком, как его соучастница? Мария, он молился вместе со мною у гроба моего супруга, он был свидетелем моего горя, и он же считает меня развратной женщиной!..