Красная королева

– Не шути! Елизавета достаточно прекрасна, чтобы увлечь мужчину, и не заслуживает быть взятой в замужество только ради политики.

– О, да, да! Конечно, титул графини Лейстер более подходит к ней, если бы случайно она уже не была королевой! – воскликнул Сэррей.

– Ты смеешься, потому что совсем не знаешь ее и не понимаешь, какую прелесть придает честолюбие любви. Легко победить обыкновенную женщину, но высший триумф – заставить королеву покраснеть и стыдливо потупить свой взор.

– И это тебе удалось сделать с Елизаветой?

– Она не рассердилась, а это при ее гордости равносильно победе. Теперь, прошу тебя, обсуди все положение. Королева Елизавета в доказательство моей привязанности потребовала принести ей жертву, предложив мою руку другой. Как ты думаешь? Хочет она только испытать меня или, боясь все-таки оказаться слабой, находит нужным поставить преграду своему чувству?

– Быть может, верны оба предположения. Пощади и не заставляй меня разгадывать загадки женского сердца, а лучше расскажи о себе, меня это более всего интересует. Если ты действительно любишь Елизавету, было бы предательством с твоей стороны не сказать об этом той, которая будет носить твое имя. Впрочем, заставить влюбленного в себя жениться на другой – весьма оригинальный прием.

– Менее, чем ты думаешь. Если Елизавета действительно верит в мой успех, то она рассчитывает с моей помощью победить соперницу. Но ты прав, я сам должен уяснить себе, люблю ли я Елизавету или нет, а на это можешь ответить мне именно ты.

– Я? Да ты с ума сошел!

– Ты знаешь меня лучше, чем я сам. Ты знаешь, что прекрасные глаза способны зажечь во мне пламя, но знаешь также, что я честолюбив. Как ты думаешь? Может честолюбие заменить мне счастье любви, сильнее ли, могущественнее и продолжительнее оно, чем страсть, которая довольствуется мелкими победами?

– Милый Дэдлей, уже этот вопрос доказывает мне, что в Елизавете ты любишь лишь королеву, а то, что я слышал о ней, не позволяет питать надежду, чтобы когда-либо какой-нибудь мужчина победил в ней женщину и стал для нее более чем мимолетной прихотью.

– Кто знает! – пробормотал Дэдлей. – Она еще не любила. Я стою на перепутье, которое должно решить участь всей моей жизни. Я потомок Варвиков, мои предки добыли корону английским королям, служили опорой их престола. Если бы я подозревал, что Елизавета хочет испытать меня и дала мне это поручение в надежде на неудачу, тогда я мог бы требовать удовлетворения от ее сердца.

– Ты еще не назвал мне имени твоей будущей невесты.

– Я должен просить руки Марии Стюарт.

Сэррей уставился на него с удивлением, но вдруг язвительно засмеялся и воскликнул:

– Ах, я понимаю! Елизавета хочет сделать последний шахматный ход, завершить интригу Генриха Восьмого. Супруг несчастной королевы Марии должен обратиться в вассала Англии, в человека, которым Елизавета могла бы всецело управлять.

– Роберт, эта мысль и мне приходила в голову, заставляя предполагать, что Елизавета задумала в отношении меня совсем не испытание.

– И ты хотел пойти на это дело, обмануть несчастную шотландскую королеву, быть тайным агентом Елизаветы, помогая ей захватить наследство Стюартов?

– Роберт Сэррей, этого подозрения я не заслуживаю. Я сказал тебе, что я стою на распутье. Я не кукла, с которой можно играть. Если я стану супругом Марии Стюарт, я перестану быть вассалом Елизаветы, и она сильно ошибается, думая найти во мне покорного слугу. Но мне представляется, словно я сам должен посмеяться над этим проектом. Неужели Елизавета могла серьезно думать, что ее давнишний враг возьмет себе в мужья английского лорда, ее фаворита, и что Шотландия потерпит это? Я думаю, скорей меня посылают, чтобы я был отвергнут и Елизавета имела повод рассердиться, что не приняли ее совета; или, быть может, данное мне поручение имеет целью унижение, оскорбление. Словом, я не знаю, как мне вести себя, исполняя эту миссию; я не хочу повредить себе в глазах Елизаветы, но и не хочу выставить себя в смешном виде. Поэтому прошу тебя, поедем со мной! Ты легко разузнаешь, что будут скрывать от меня; ты можешь дать понять Марии Стюарт, что я не способен предать ее, если она на мне остановит свой выбор; ты также вовремя можешь подать мне знак прекратить переговоры, если не будет никакой надежды на успех.

– Я поеду с тобой, – ответил Сэррей после короткой паузы, – уже потому, что должен оказать эту услугу Марии Стюарт. Ради тебя, – продолжал он со смехом, – я не сделал бы этого, так как опасно быть советником человека, еще колеблющегося: которую из королев он может осчастливить своей рукой и сердцем… Но где же Вальтер Брай? Неужели он знал о твоей поездке и все-таки не поехал с тобой? Неужели Филли все еще не разыскана?

Лейстер рассказал уже сообщенное нами выше и добавил, что Вальтер еще лежит больной, но обещал приехать в Эдинбург, чтобы там навести справки о Филли, если в Лондоне ничего нельзя будет узнать.

II