Красная королева

Антония ломает голову, пытаясь придумать, как спасти сына.

И вдруг понимает, что это вовсе не задача для самого умного человека на свете.

Это задача для матери.

– Хорхе, – говорит она. – Послушай меня. Ты сейчас в опасности. Мы с тобой сыграем в игру, в которую ты часто играешь в школе. В «яйцо и утку», хорошо? Ты должен замереть, как яйцо, а когда я скажу…

Антония забыла прикрыть рот рукой, и Сандра тут же определила, откуда доносится ее голос. Она уже поднимает в темноте пистолет.

Антония тоже.

– Duck! – кричит она.

Хорхе мгновенно бросается на пол, как он делал тысячу раз на переменах, потому что Duck значит по-английски не только утка, но и пригнуться (преимущество билингвального обучения).

Сандра выстреливает.

Антония тоже.

Два практически одновременных выстрела прорезают вспышками темноту. Пуля Сандры влетает в стену, просвистев в нескольких миллиметрах от глаза Антонии. А пуля Антонии попадает в плечо Сандры, которая от ранения падает назад.

Хорхе подбегает к матери, и Антония тут же прижимает его к полу, прикрывая своим телом.

В этот момент раздается взрыв.

Над ними проходит волна огня: Антония чувствует, как неприкрытую кожу рук обдает обжигающим жаром и как опаляются волосы. Тонна обломков валится с потолка и со стен, где-то совсем рядом.

Когда дым и столбы пыли рассеиваются, они оба оказываются целы и невредимы.

Хорхе в темноте обнимает мать.

– Мама, я все правильно сделал?

– Правильно, сынок, – отвечает она.

– Я хочу к дедушке.

– Я уже поняла, хорошо, – скрепя сердце соглашается Антония.

А затем, впервые за три года, целует его в лоб. Со всей материнской нежностью. И как только губы Антонии отрываются от его кожи, она с удивлением спрашивает себя, как же она могла столько времени без этого жить.

Карла

Первое, что видит Карла, когда приходит в себя, – это склонившееся над ней женское лицо. Лицо, которое не производит никакого особого впечатления, до тех пор пока не расплывается в улыбке. И эта улыбка наполнена светом.

Полицейский тоже здесь. У него покрасневшее лицо и синяки на шее, но в целом, кажется, он в порядке. Карла вспоминает, что спасла ему жизнь. Ей приятно это осознавать.

Несколько раз звонит телефон. Карла не слишком хорошо понимает, что происходит. Полицейский что-то говорит в трубку, женщина тоже.

У меня шок, думает Карла. И поддается оцепенению.

Затем ее куда-то ведут по древним зловонным туннелям. Вместе с ними идет мальчик. Все вокруг слегка расплывается, словно во сне. Несмотря на то, что они проходят по жутким местам, Карла сейчас чувствует себя в безопасности. Кошмары придут потом, в свое время. А пока она словно парит в воздухе, словно летит навстречу дневному свету на ковре-самолете.

На полпути они встречают двух полицейских и фельдшера. Те тут же окружают ее вниманием, дезинфицируют ей раны, накидывают на плечи покрывало, дают воды. Они забирают ее от высокого крепкого полицейского (не то чтобы толстого) и от женщины с ребенком, и доводят до небольшой лесенки, ведущей вверх. Там, наверху, уже слышится шум улицы, слышится обычная, нормальная жизнь, свобода. Все закончилось.

Карла упирается, отказывается подниматься.

– Я хочу выйти с ними, – говорит она, показывая назад. – Это они спасли мне жизнь.

Женщина наклоняется, чтобы обнять сына, и кивает высокому полицейскому в сторону Карлы. Тот в ответ качает головой. Несколько секунд они о чем-то спорят. В конце концов высокий полицейский пожимает плечами и подходит к Карле.

– Как вас зовут? – спрашивает она.

– Джон Гутьеррес, сеньора Ортис.

– Спасибо, что спасли мне жизнь.

– И вам спасибо, сеньора. Мы с вами в расчете.

– Из-за меня вы получили два выстрела. Так что я все же перед вами в долгу.

Джон поворачивается и показывает две дырки на рубашке.

– Для человека родом из Бильбао это сущие пустяки. А благодаря жилету и царапинки не останется.

Карла хочет засмеяться, но ей удается изобразить лишь жалкое подобие улыбки.

Она показывает наверх, где на фоне солнечного света вырисовывается пара склоненных над люком голов.

– Он ждет меня?

– Ваш отец? Мы ему сообщили, да. Скорее всего, он сейчас здесь. Мы рядом с его домом.

Карла думает о том, что скажет, когда увидит его. Сможет ли она бросить ему в лицо обвинение в трусости, в подлом отцовском предательстве.

Они будут не одни. Карла слышит вдалеке щелчки фотоаппаратов, приглушенные голоса репортеров, говорящих в камеру. Ведь, в конце концов, они сейчас всего лишь в трех метрах от поверхности земли. И вместе с тем – на расстоянии целой жизни.

Пристыдить его публично. Вот лучшая месть, вне всяких сомнений.

Но это разрушит жизнь многих людей.

– Вы готовы к славе? – спрашивает она Джона.

– Я уже познал славу, сеньора. Правда, не самую хорошую. И теперь – не стану отрицать – будет очень кстати, если обо мне напишут что-нибудь положительное.

– Тогда поднимайтесь первым, инспектор. И когда будете наверху, подайте мне руку и проводите меня к отцу.

Джон кивает и послушно начинает подниматься. Карла следует за ним.

Она так и не знает, что скажет Рамону Ортису.

Но у нее еще остается несколько метров, чтобы решить.