Красная лента

— Ты это хотела узнать, верно? Ты хотела узнать о моих родителях.

— Ты жалеешь, что рассказал мне?

— Жалею? С чего бы я жалел?

— Не знаю. Ты так не хотел о них говорить. Было…

— Сейчас это не имеет значения, — сказал я и тут же понял, что что-то исчезло. Темная тяжесть — небольшая, но темная — исчезла из моей души. За это я был благодарен Кэтрин.

— Ты в порядке? — спросила она.

— Конечно, — ответил я. — Я в порядке. Может, пойдем чего-нибудь поедим?

— Конечно, Джон, давай.

Я встал со стула и огляделся в поисках пиджака, пальто и шарфа.

Когда мы вышли из квартиры, Кэтрин взяла меня за руку. Я сразу этого не почувствовал, заметил лишь минуту спустя. Это было приятное ощущение. Я такого прежде не испытывал.

— Спасибо, что рассказал, — сказала она, когда мы вышли на улицу.

— Спасибо, что выслушала.

Позже мы молча стояли в коридоре моей квартиры. Кэтрин развеяла все сомнения, которые могли у меня возникнуть. Она протянула мне руку. Меня влекло к ней словно магнитом.

Она прижималась ко мне едва заметно, словно была бестелесным духом. Я обхватил ее за плечи и крепко прижал к себе. Я почувствовал на шее ее дыхание, ощутил легкий запах цитрусовых духов, под которым прятался аромат ее кожи.

Так мы стояли примерно мину ту, потом вошли в гостиную и сели на диван. Кэтрин немигающим взглядом смотрела мне прямо в глаза, и это была самая очаровательная и удивительная вещь, которую она могла сделать.

Я хотел, чтобы она снова прижалась ко мне.

— Я не хочу, чтобы ты думал… — начала она.

Я поднял руку, и она замолчала.

— Иногда, — сказал я, — лучше, когда есть кто-то, чем когда нет никого.

— Ты хороший человек, Джон Роби, — сказала она, и хотя ее голос был лишь слабым шепотом, я расслышал каждое слово.

Ее глаза блестели от слез. Она смахнула их ладонью.

— Мне пора, — сказала она, приподнимаясь.

— Я хочу, чтобы ты осталась.

— Я знаю, но не могу. Мне не стоит…

— Не стоит?

— Ты прекрасно понимаешь, что может случиться, если я останусь… А я не хочу…

— Чего ты не хочешь?

— Если мы… Если между нами возникнет связь, то появится еще одна причина, по которой я должна буду поехать с тобой, я не могу так поступить.

— Разве не я должен принимать решение?

— Что бы ты ни думал, наша жизнь усложнится, Джон. Секретность не приносит счастья. Она порождает страх, ревность и инстинкт собственника. Я считаю, что если кто-то станет мне небезразличен или если мне только начнет казаться, что это так, я должна буду проявить жалость к этому человеку и не позволить ему связываться со мной.

— Мне кажется, я уже связался с тобой.