Красная линия

Ксюша не удивилась ее звонку, как ей показалось, даже обрадовалось. И на душе сразу стало легче — боялась, а вдруг дочь не захочет говорить…

— Мам, как ты? Я так неуютно себя чувствую, что сбежала, оставила тебя одну…

— Да все хорошо, доченька. Я ж понимаю, тебе так надо было. Я все понимаю… Звоню, чтобы ты меня не теряла, — я улетаю ненадолго.

— А куда, мам?

— В Сочи, дней на пять.

— В командировку?

— Нет, не в командировку… Я пока не буду тебе ничего объяснять, ладно? Потому что по телефону не объяснишь… Я приеду, и мы поговорим. Хорошо?

— Хорошо, мам. Все, не могу больше говорить, Кирюшка проснулся… Я с ним по парку гуляю. Проголодался, наверное, заплачет сейчас…

— А тебя там не слишком роль няньки напрягает? Не устаешь?

— Что ты, мне же в кайф… Ладно, мам, пока. Счастливой дороги!

Положила телефон перед собой, вздохнула. Иван спросил осторожно:

— Что, проблемы какие-то?

— Нет, все нормально… Мы хорошо с дочерью поговорили.

— А чего вздыхаешь тогда?

— Да так… Сама не знаю. Наверное, я плохая мать все-таки…

— Нет, не думай даже. Если дочь выросла самостоятельной и рассудительной, значит, тебе не в чем себя укорить. И поторопись, иначе мы на рейс опоздаем! Я уже билеты купил…

В самолете они спали как убитые — сказалась бессонная ночь. Проснулись, когда самолет заходил на посадку и стюардесса громко объявила, чтобы пассажиры пристегнули ремни.

Воздух аэропорта сразу окутал душным теплом. Она вдруг вспомнила запоздало:

— Ой, а я забыла купальник взять… Жалко!

— Подумаешь, завтра пойдем и купим… — ответил Иван, обхватывая ее рукой за плечи. — Пойдем на стоянку, я там машину оставил… Через полчаса будем уже дома!

В квартиру Ивана она вошла осторожно, села на диван, огляделась вокруг. Жилье и впрямь выглядело холостым, но не сказать, чтобы неухоженным. Сплошной минимализм в обстановке, но чистенько. Небольшие по размеру гостиная и спальня. И кухня, плавно переходящая в большую террасу. Просто мечта, а не терраса! Вся увитая зеленью, с большим столом, с мягким диваном и креслами.

— Я из-за этой террасы квартиру купил… Смотри, вон там, меж домов, море видно. Дом старый, сейчас таких не строят уже.

— Да, очень красиво… Мне нравится.

— Это хорошо, конечно, только у меня холодильник по-холостяцки пустой. Может, в кафе сходим поужинать?

— В то самое?

— Ну да… Там очень прилично готовят.

— Я помню…

— Правда помнишь?

— Конечно. Я все помню, Иван. Все помню…

— Тогда у меня вопрос… Почему ты меня сама не искала? Ну, когда после развода уже время прошло… У тебя кто-то был, да?

— Нет. Никого не было. Да я как-то и не хотела, и не стремилась… Жила и жила со своим камнем обиды внутри. А о тебе так вообще не думала, если честно! Что у нас там было? Ведь ничего… Я ж не знала, что ты… Что помнишь меня, думаешь обо мне. Да я даже не знала, что ты вслед за мной полетел, мне мама только недавно рассказала! А теперь я даже не представлю, что было бы, если б ты меня не нашел… Я умерла бы, наверное.

— Я все равно бы тебя нашел, рано или поздно. Все равно бы нашел.

— Да… Вот ведь как в жизни бывает — возьмет и перевернется все в одночасье. Вчера еще умирала от тоски и депрессии, а сегодня… Сегодня я самая счастливая на свете женщина! Даже стыдно немного, что я такая счастливая.

— Почему стыдно?

— За то, что я с Дашей сотворила, стыдно… Но все же надеюсь, что она меня услышала, что Никиту простит… Стыдно, что она там несчастлива, а я… Наверное, я недостойна все-таки…

— Ну, хватит самобичеванием заниматься, хватит. Что сделано, то сделано, назад уже ничего не вернешь. Каждому судьба свои уроки дает, каждый их по-своему выучивает. У тебя тоже был свой урок.

— Ты считаешь, что это урок? Измена — это урок?

— Конечно. Только кто на данный момент является учеником, а кто учителем, судьба сама решает. То есть не учителем, а исполнителем воли судьбы.

— Значит, я всего лишь была исполнителем?

— Ну да…

— Хм… Интересная у тебя философия, однако…

— Она не интересная. Она просто жизненная. Это означает всего лишь, что твоей Даше был необходим этот урок. И мужу ее тоже… И хватит философствовать, принимай душ с дороги, идем ужинать!

Когда она выходила из ванной, услышала, как Иван говорит с кем-то по телефону. Потом поняла, что с матерью…

— …Да понимаю я, мам, что Настя на меня обиделась, понимаю! Но я не мог не уехать, просто не мог… И что с того, что она пару дней у тебя погостит? Ольга ведь ее на две недели отпустила… А я завтра к вам с Настей приеду, мам. Прямо с утра. И не один… Да, да, завтра сама познакомишься. Что значит — да неужели? Ну, перестань, мам… Все, до завтра. Насте привет передавай. Подготовь там ее как-то, что я не один приеду…

Она охнула и прижала ладонь ко рту — еще знакомство с мамой завтра предстоит, надо же! Хотя ведь Иван говорил, что дочь у мамы гостит… Как они ее встретят, интересно? Хотелось бы без лишних штампов обойтись. Без этого вот киношного — «вы считаете меня легкомысленной» и «поживем — увидим».

Иван закончил говорить с мамой, обернулся, увидел ее, стоящую в дверях.

— Я все слышала, извини… — проговорила она виновато.

— И хорошо, что слышала. Испугалась, да?