Красная линия

Шелест коньков по льду заглушал музыку, играющую на арене. Лениво маневрируя, я вел шайбу до ворот, не отпуская ее далеко от клюшки, когда передо мной притормозил Вайдман, осыпая меня фейерверком ледяной крошки из-под коньков. Я уклонился от его силового приема, передал пас Чехову и со всей дури припечатал придурка к борту.

Вайдман выругался и сбросил перчатки. Моя клюшка и краги тоже полетели на лед. За мгновение до драки перед нами возник капитан.

– Вы что здесь устроили, недоумки? – заорал Чехов. – Каллахан, иди как следует проспись перед игрой!

Я выругался, поднял перчатки и покатил к выходу.

Микки уставилась на меня своими большими зелеными глазами, когда я проходил мимо, и я до боли стиснул челюсть. Ее взгляд был холоднее льда, на котором я катался.

И, черт возьми, я его заслуживал.

Первый этаж домашней арены был отведен под восстановительную зону: баня, паровая баня, бассейн, массажный кабинет… Я решил устроить себе полный фарш. Мне понадобилось полтора часа на то, чтобы привести свое тело и мысли в порядок.

Поднимаясь на второй этаж за спортивной сумкой, я услышал знакомый смех, доносящийся со стороны тренировочного льда. Зная, что охренительно пожалею об этом, я свернул на хоккейную площадку и застыл в дверях, как вкопанный.

Вайдман и Микки находились на льду одни. Он держал ее за руки и, откатываясь назад, вел за собой. Ее ноги постоянно разъезжались, и она звонко смеялась с собственной неуклюжести. Звук ее смеха напоминал игру кельтской арфы. Приятная и чистая мелодия. Мягкая, как бархатная поверхность.

– Не сгибай лодыжки, милая, – послышался голос Бэмби.

– Я пытаюсь, – продолжала смеяться Микки.

Она резко выпрямилась, и ее нога выскользнула вперед. Лиам успел обхватить ее за талию, откидываясь на спину так, чтобы Микки приземлилась не назад, а прямо на него. Они снова громко рассмеялись, а я почувствовал, как мне вонзили нож в живот и несколько раз провернули рукоять.

Я не имел права даже думать о том, что на его месте должен был быть я.

Но я, блять, думал только об этом.

В моменты чистого безумия я даже представлял себе наши отношения. Вернее, какими они могли бы быть. Засыпать с Микки в одной постели, не беспокоясь о том, что однажды ночью она прокрадется в мою спальню и придушит меня во сне. Легально целовать ее, а не красть поцелуи, как гребаный вор…

Еще вчера я посмеивался над парнями из команды, которые заводят серьезные отношения. Мне казалось это огромной глупостью. Ведь хоккей –очень ревнивый вид спорта. Но сейчас что-то менялось в моей черепной коробке.

И это пугало до чертиков.

С другими девушками я всегда держал ситуацию под контролем. Мы просто знакомились, трахались и двигались дальше. В разных направлениях. Это всех устраивало и не создавало проблем.

Но Микки…

Ее присутствие в моей жизни не обременяло. Наоборот, оно казалось охренительно правильным.

Но что, если это всего лишь временное помешательство?

– Похоже, наш олененок впервые влюбился, – услышал я голос Эша за спиной.

– Ты ему веришь?

Вегас поравнялся со мной и пожал плечами.

– Почему нет? Микки классная.

– Он ей не подходит, – отрезал я.

– А кто ей подходит? Ты? Да твой интерес к Микки пропадет ровно в ту секунду, когда использованный с ней гондон приземлится на дно мусорной корзины.

– Думаешь, что знаешь меня? – прорычал я, разворачиваясь к другу.

– Брось, Дэйв. – устало выдохнул Эш. – Это всего лишь мужской азарт. Мы оба знаем, что это такое…

– А если это не азарт? – вырвалось у меня.

Кристально-чистые голубые глаза задумчиво прищурились.

– Вот до тех пор, пока ты сомневаешься, представь, что вас разделяет красная линия.27 Ты играешь на своей стороне поля, а она – на своей. Не пересекай эту черту, пока не будешь полностью уверен.

Глава 22

Утро началось со слез.

Сначала я почувствовала жуткую боль в ногах. Мышцы болели так, словно я вечность проходила на высоченных каблуках, ни на минуту их не снимая.

Ну а затем прозвучал контрольный выстрел в голову…

Ванесса прислала в Фейсбуке ссылку на статью про мои «отношения» с Эшем Сандерсом, и когда я увидела, сколько людей просмотрело ее – мне подурнело.

Эти проклятые журналисты, которых я по глупости впустила в дом парней, такого там наболтали… Но хуже всего то, что в их многочисленных блогах были опубликованы интервью с моим бывшим парнем Скоттом и долбанной родной сестрицей. Где Скотт наплел, что я бывшая стриптизерша, которая все заработанные деньги спускала на выпивку и наркоту, а Эмбер, черт бы ее побрал, заявила, что я всегда была трудным подростком и ей тяжело далось мое воспитание.

Это ей-то было тяжело со мной?

ЕЙ?

Каждый гребаный вечер Эмбер притаскивала в дом новых мужиков, которые надирались до поросячьего визга и долбились в дверь моей спальни. И все, что я могла сделать в тот момент – это вызвать копов и выбраться из дома через окно по заранее заготовленной веревке из простыней.