Красная линия

Раскрыв ящик стола, я вытащил упаковку адвила и вытрусил на ладонь две таблетки, которые сразу же проглотил. Мне требовалось как можно скорее избавиться от последствий бессонной ночи. Я чувствовал себя конченным мудаком, что было вполне справедливо. Вчера вечером эмоции захватили мой разум, и я потерял контроль. Даже если Микки на самом деле продала журналу эти сраные фотографии, я не должен был так себя с ней вести.

То, как она вчера посмотрела на меня…

Каждый раз, закрывая глаза, я видел эту ненависть, сверкающую в ее больших зеленых глазах.

Это убивало меня.

Еще вчера я был готов вышвырнуть Микки из дома и навсегда забыть о ее существовании, но сегодня все ощущалось иначе. Эмоции остыли, словно их затушили холодной водой, а сумасшедшие чувства, которые я испытывал к Микки – наоборот, стали ощущаться острее.

Эта проклятая любовь – самый сложный механизм на свете. Я ума не приложу, как с ним нужно обращаться, и от этого постоянно чувствую себя полным идиотом.

Выйдя в коридор, я подошел к двери, ведущей в спальню Микки, и меня словно парализовало.

Что я ей скажу? Вряд ли она вообще захочет со мной разговаривать после вчерашнего. Может, лучше встретиться с ней на нейтральной территории? Например, на кухне или на улице, во время прогулки с собаками…

– Смелее, трусливый ублюдок, – пробормотал я себе под нос и резко дернул дверную ручку. – Микки, думаю, мне следует извиниться за вчерашнее, я не должен был…

Слова застряли в глотке.

Что-то было не так.

Я бегло оглядел спальню и почувствовал, как возвращается головная боль.

Микки ушла.

Микки, блять, ушла.

Над кроватью не висели ее фотографии, не горели гирлянды с теплым желтым светом, которые обычно работали круглосуточно, а на комоде, где она расставляла свои косметические штуки, было пусто.

Кровать была аккуратно застелена. В комнате царил идеальный порядок. На прикроватной тумбочке лежала камера, которую я ей однажды подарил.

С нарастающим чувством тревоги я бросился к плательному шкафу и распахнул его. На первый взгляд – вся одежда была на месте, и это немного успокоило меня, но затем я пригляделся повнимательнее и обнаружил, что здесь не хватало старых вещей Микки.

– Дэйв, она ушла, – раздался за спиной напряженный голос Эша.

Вегас стоял в дверях, прислонившись к косяку, и сжимал в руке какую-то бумажку. В выражении его лица отчетливо читался вопрос: «Ну что, допрыгался, мудак?».

– Куда? – тупо спросил я.

– Откуда я знаю?

– Ты звонил ей?

– До хрена умный, да? – набросился Эш. – Ее телефон отключен.

Я вылетел в коридор и сбежал по лестнице вниз.

Меня охватило неистовое безумие.

Если бы я прямо сейчас убил кого-то, меня оправдал бы любой суд.

– Микки! – отчаянно заорал я на весь дом. – Микки! МИККИ!

– Заткнись, Каллахан, ты пугаешь собак, – послышался угрожающий тон Эша.

– Пошел на хер, – злобно бросил я, направляясь в игровую. – МИККИ!

Эш нагнал меня, схватил за плечо, разворачивая к себе, и врезал кулаком мне по лицу. От удара моя голова дернулась назад и вспыхнула новой болью. Взгляд затуманился. Звон в ушах заглушил все остальные звуки. С яростным рыком я занес свой кулак и незамедлительно нанес ответный удар. Он пришелся по его левой скуле.

Вегас схватил меня за голову и врезался своим лбом в мой.

– Она ушла, Каллахан! Ты слышишь меня? Микки собрала свои вещи и ушла.

– Значит, я верну ее, – решительно произнес я, отстраняясь и вытирая кровь, которая текла из разбитой губы.

– Окей, и какой у нас план?

Я с подозрением уставился на Эша. Мой удар рассек ему кожу на скуле, прямо под глазом, и из этой раны уже проступала кровь. Похоже, мы сравняли счет.

– У НАС?

Вегас сурово сдвинул брови.

– Чувак, ты же не думаешь, что я буду лежать на диване, пялиться в телек и жрать буррито, пока ты разыскиваешь нашу девочку? Продавала Микки эти фотографии или нет – плевать, мы просто должны найти ее и убедиться, что она в безопасности.

– Микки не продавала эти ебаные фотографии, – я запустил руку в свои волосы и сжал их в кулаке. – Снимки слила журналу ее сестра.

– Твою мать, Дэйв…

– Окей, можешь снова врезать мне, – я развел руки в стороны, полностью открываясь перед ним. – На этот раз я не стану тебе отвечать.

– Я лучше оставлю это для Микки, – усмехнулся Эш, снимая с вешалки наши куртки. – Уверен, когда мы найдем ее, она тебе как следует врежет.

Глава 44

По дороге в Саутсайд я поведал Эшу о звонке Бобби, а он рассказал мне о записке Микки и оставленных ею деньгах. Пожалуй, я впервые видел, как у этой стокилограммовой громадины от наплыва эмоций заслезились глаза.

– Думаешь, Микки вернулась сюда? – задумчиво спросил Эш, разглядывая через боковое стекло живописную картину южного гетто. Мы как раз проезжали мимо патрульной машины, в которую копы грузили какого-то обдолбанного черного парня.

– Вряд ли, – ответил я, нервно постукивая пальцами по рулю. – У нее достаточно денег, чтобы снять жилье в каком-нибудь приличном районе. На днях я выдал ей остальную часть зарплаты. К тому же у Микки были еще кое-какие сбережения, поэтому ей нет смысла возвращаться в эту дыру. Она ненавидит это место.