Красная луна.

   Мужчина улыбнулся кончиком губ, чувствуя себя никем иным, как провинившимся учеником, стоящим перед строгим учителем.

   - Не держите меня за дурака, господин Ромиэль, я позаботился не только о магах, но и привлек к этому делу своих лучших людей.

   - Мы должны её спасти,- взволнованным голосом произнес Зак, чем привлек пристальное внимание Девина.

   - Простите,- не понял Граф.

   Ромиэль удостоил Зака нехорошим взглядом, но мальчик с вызовом приподнял бровь.

   - Мы поедем, господин Девин,- тихо сказала Сейра, положив руку на плечо мальчишки, тем самым успокаивая его.

   Ромиэль еще минуту молчал, обдумывая все сказанное. Пускаться на такое рискованное предприятие и соваться в пасть голодного зверя - это полное сумасшествие, но что им остается.

   - Хорошо, мы поедем,- спокойно произнес мужчина и развернулся, выходя из комнаты.

   Чтобы их там не ждало, выбора все равно нет, рано или поздно Тьма их найдет, но сейчас, по крайней мере, она не настолько сильна, и её можно победить.

   Черная магическая повозка ехала вдоль широкой столичной улицы, унося с собой последние надежды. Темная бесформенная тень, мелькая меж домов, следовала за ней по пятам. Черные глаза, то и дело сверкали от ехидства и собственного превосходства.

   Партия почти доиграна, Госпожа, скоро старому порядку вещей придет конец.

   - Посмотрим, Ёли, посмотрим,- раздался насмешливый женский голос в ночи, растворяясь и бесследно исчезая.

***

   Пальцы ног и рук онемели от холода. Я индифферентно относилось ко всему, апатия сменилась безразличием. Тело ломило от холода и боли, но и это уже не волновало.

   Сидя прислонившись к холодной стене, я безучастно смотрела на свои отмороженные кисти, на которые падали снежинки. Сознание то и дело уходило, и я проваливалась в сон. Обмороки были недолгими, но пробуждение казалось пыткой раскаленным железом, от которой может избавить только отточенный удар палача. Когда я уже начала бояться, снова провалиться в забытье, и старательно держала глаза открытыми, пришла тупая боль в области груди, и я все-таки провалилась в сон.

   Летний жаркий день, на мне легкое хлопковое желтое платье и белые туфельки. На голове красуется венок из полевых цветов, сплетенный насмешливо-улыбающимся Коуэлом, который стоит напротив и держит на руках маленькую синеокую девочку, увлеченно жующую погремушку. Малютка как две капли воды похожа на своего отца, темные волосы, выразительные глаза, миловидное личико, счастливые и сверкающие глаза.

   Моя дочь. Мой муж. Сад, наполненный запахом цветов и фруктов. Зеленая трава, ковром стелящаяся по земле и яркое нежное солнышко, веселыми лучиками пробивающееся сквозь широкие кроны фруктовых деревьев.

   Все так нереально, что по щекам бегут слезы. Мужчина подходит ближе и стирает свободной рукой их с моих щек.

   - Не плачь, любимая, не плачь, у нас все будет хорошо.

   Его голос нежный и ласковы, а глаза такие добрые и любящие, что невольно заставляют улыбнуться.

   Целую малютку в лобик, придерживая рукой, то и дело норовившую свалится вниз погремушку, а потом поднимаюсь на носках и нежно целую своего любимого Коуэла.

   Как это приятно понимать, что тебя любят и ценят, и ты отвечаешь на их любовь всей своей нежностью и теплом.

   Как же я все-таки люблю его, этого непохожего ни на кого мужчину, прячущегося под толстой скорлупой ото всех кроме меня...

   - Коуэл,- в бреду произношу и понимаю, что сознание вновь возвращается.

   По щекам бегут горькие соленые слезы, убивающие во мне, то светлое чувство, что было еще миг назад.

   - Пожалуйста, прости меня,- шепот разносится по пустому помещению и тонет в вязкой тьме.

   Боль сковывает движения, пронизывая каждую клеточку моего тела. Сила то и дело норовит выплеснуться, но я держу её в узде, монотонно повторяя:

   - Рано, еще слишком рано.