Красная мантия

– У вас нет выбора, мадемуазель, – внушительно ответил я. – Вы пойдете со мною и по дороге позволите мне поговорить с вами, но не здесь: здесь нам могут помешать, а я хочу наконец поговорить с вами.

– Наконец?

– Да, мадемуазель.

– А если я откажусь выслушать вас? – спросила она.

– Я мог бы позвать ближайших солдат и сказать им, кто вы, – спокойно ответил я. – Я мог бы сделать это, но я не сделаю. Это было бы слишком грубой расправой, а у меня есть лучшее наказание для вас. Я могу пойти к капитану, мадемуазель, и сказать ему, чья лошадь стоит в конюшне. Один из солдат сказал мне – не знаю, откуда он это взял, – что там стоит лошадь его офицера. Но я заглянул в щель и узнал лошадь.

Она не могла удержаться от стона. Я подождал, но она не отвечала.

– Пойти к капитану? – безжалостно спросил я.

Она откинула с головы шаль и посмотрела на меня.

– О подлец, подлец! – прошипела она сквозь зубы. – Ах, будь у меня кинжал!

– Но у вас нет его, мадемуазель. Решайте же, пойти ли мне к капитану или пойти с вами?

– Дайте сюда кувшин, – резко сказала она.

Я повиновался, не понимая, что это значит. Она схватила его и швырнула далеко кусты.

– Ну, идем, если хотите, – сказала он. – Но когда-нибудь Бог накажет вас!

Не говоря больше ни слова, она повернулась и пошла по извилистой лесной тропинке, а я последовал за нею. Должно быть, каждый изгиб этой тропинки, каждое деревцо и каждая прогалина были знакомы ей с детства, потому что она быстро и безостановочно подвигалась вперед, несмотря на свои босые ноги. Мне приходилось напрягать все свои силы, чтобы не отстать от нее в темноте.

В лесу царила тишина, и только лягушки в пруду начинали свое ночное кваканье, напомнившее мне о той ночи, когда я, избитый и изнеможенный, подошел к дверям замка и Клон впустил меня в переднюю, где мадемуазель стояла под сводами галереи. Как все изменилось с тех пор!

Мы подошли к деревянному мостику и увидели вдали огоньки замка. Все окна его были освещены. Очевидно, военные веселились на славу.

– Теперь, мадемуазель, – сказал я спокойно, – я должен побеспокоить вас просьбой остановиться и уделить мне несколько минут. Я вас задержу ненадолго.

– Говорите! – сердито сказала она. – Только, пожалуйста, поскорее! Я не могу дышать с вами одним воздухом! Он отравляет меня!

– Вот как! – медленно ответил я. – Неужели вы думаете, что можете помочь делу подобными речами?

– О! – вскричала она, и я услышал явственно скрежет ее зубов. – Не хотите ли, чтобы я еще заискивала перед вами?

– Кажется, нет, – ответил я. – Но вы ошибаетесь в одном.

– В чем это?

– Вы забываете, что меня надо не только ненавидеть, но и бояться, мадемуазель! Да, бояться! Неужели выдумаете, что я не знаю, для кого предназначался этот кувшин? Или кому теперь придется голодать? Имейте же в виду, что я все это знаю. Ваш дом полон солдат; ваши слуги находятся под надзором и не могут отлучиться из дома. Вам пришлось самой пойти за пищей для него!

Она ухватилась за перила моста, словно ища поддержки, Ее лицо, с которого совершенно спала шаль, казалось белым пятном в тени деревьев. Наконец мне удалось поколебать ее гордыню. Наконец!

– Чего вы хотите от меня? Какого выкупа? – чуть слышно прошептала она.

– Я вам сейчас скажу, – ответил я, медленно отчеканивая каждое слово и любуясь производимым эффектом, я никогда не мечтал о такой великолепной мести! – Недели две тому назад мосье де Кошфоре, уезжая отсюда, взял маленькое саше оранжевого цвета.

Она издала глухой крик и с усилием выпрямилась.

– Оно содержало в себе… но вы сами знаете, мадемуазель, его содержимое, – продолжал я. – Во всяком случае, мосье де Кошфоре потерял то и другое. Неделю тому назад он – на свое несчастье – вернулся назад за ними.

Она теперь пристально глядела мне в лицо. Ее удивление было так велико, что она почти перестала дышать.

– Вы произвели розыски, мадемуазель, – спокойно продолжал я. – Ваши слуги не оставили ни одного клочка не исследованным. Тропинки, дороги, даже чаща лесная, и та была обыскана. Но все было напрасно, потому что все это время оранжевое саше покоилось у меня в кармане.

– Неправда! – горячо воскликнула она. – Вы опять лжете, по своему обыкновению! Саше было найдено, разорванное в клочки, за много миль отсюда.

– Там, куда я бросил его, мадемуазель, чтобы отвлечь внимание ваших клевретов и получить возможность вернуться сюда. О, поверьте мне! продолжал я тоном, в котором уже отчасти сказалось мое торжество. – Вы ошиблись! Вы сделали бы лучше, если бы больше доверяли мне. Я не такое ничтожество, каким вы считаете меня, хотя вы однажды и одержали надо мною верх; я все-таки мужчина, мужчина, одаренный силой, смелостью и, как вы сейчас убедитесь, великодушием.

Она содрогнулась.

– В оранжевом саше, насколько я знаю, было восемнадцать ценных камней?

Она не ответила, но продолжала смотреть на меня, словно под влиянием чар. Она даже затаила дыхание, ожидая, что я скажу дальше. Она до того была поглощена моими словами, что в эту минуту двадцать человек могли бы подойти к ней, и она ничего не увидела бы и ничего не заметила бы.