«Красная машина». Юниор

— У тебя врожденная особенность. Функции обеих рук развиты равноценно. Нет выделения ведущей руки. Ты способен выполнять двигательные действия правой и левой рукой с одинаковой скоростью, эффективностью и силой. Бо́льшая часть наших, советских игроков — леворукие. Как и канадцы. Американцы — праворукие. Факт, в принципе, известный. В нашем хоккее праворуких очень мало. Не знаю, наберётся ли одна четвертая от всего количества. И ты сам знаешь, играть против игрока с правым хватом — тяжелее. Это не считая, что его бросок может быть неожиданностью для вратаря. С левой ловушкой неудобно стоять против игрока с правым хватом. А вратари, опять же, в 90 процентах случаев — правши, и с левой ловушкой, соответственно. Я не знаю, почему твой первый тренер не обратил на это внимания. По-хорошему, надо было с самого начала делать акцент на важной особенности и развивать ее. Она дает тебе огромное преимущество. Игроков с двойным хватом единицы. Знаю только двух. Гордон Хоу и Билл Дюнан. Ты ведь понимаешь, не зря определили тебя центрфорвардом. И на замену ты в любое другое звено выходишь вместо фланговых. Так вот, к чему я все это… Будет очень, очень обидно, если из-за своих замашек и тяги к красивой жизни ты потеряешь все, что мог бы иметь в спорте. Я не буду касаться семьи. Хотя, на данный момент понимаю, почему ты так тщательно избегал некоторых тем. Но… Знаешь, семья семьей. Ты — достаточно взрослый для того, чтоб самому понимать, в какую сторону нужно двигаться. Тем более, пример неправильного выбора имеется на твоих же глазах. Все. Иди. Свободен.

Ну, иди, так иди. Я вышел из тренерской, бросив скромное: «До свидания.» Люди мы культурные. Несмотря ни на что.

Опять за семью намекают. Хотя, какие уж тут намеки. Прямо в лоб, все, кому не лень. То папаша Владика батей по глазам стегал. Еще не мне, конечно, Славику, но тем не менее. То теперь тренер. Этот хотя бы без четких определений и ярлыков. На том спасибо.

Я то, как раз, все прекрасно понимаю. Не просто так ведь хотел разорвать связь с отчим домом. А оно, вон как, повернулось. Рвал я ее, рвал, а меня обратно приволокло. Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца… Вспомнил Пушкина Александра Сергеевича и хохотнул себе по нос. Удивительно подходящая ситуации фраза.

— Белов? Ты чего тут шатаешься? — Шел, опустив голову вниз и по сторонам не смотрел. Соответственно, того, кто со мной заговорил, сразу не увидел.

Это был мужик, лет сорока. Дядя Вова… Знал его. Вернее, Славик, конечно, знал. Теперь и я знаю. Наш врач. Само собой, дядей Вовой мы называли его за глаза. Так-то он Владимир Иванович.

— Да к тренеру ходил. Поэтому отстал от остальных.

— А… Понял. — Дядя Вова как-то многозначительно посмотрел мне в лицо. Прямо заглянул вопросительно. Будто на этом лице что-то должно быть особое. — Ну, хорошо… Значит, у себя Сергей Николаевич. Давай, шуруй. Парней твоих видел. Уже переоделись, к скамейкам пошли в сквере.

Владимир Иванович махнул рукой и направился к тренерской.

Я отошел на значительное расстояние, когда меня вдруг осенило. Как бы тоже не по мою душу он поструячил к Сергею Николаевичу… Так смотрел странно. Со смыслом.

Короче, может это и глупо, но я развернулся и потопал обратно. Правда, перед дверью комнаты, где сейчас находились и тренер, и наш врач, постарался двигаться, как можно тише. На коньках, конечно, особо не затихаришься. Хорошо, что на паркетном полу холла и коридоров, где находились тренерские, лежали толстые ковры бордового цвета. Они значительно приглушали звук. Дверь была слегка приоткрыта. Буквально на пять — семь сантиметров. Хоть и не очень хорошо, но все равно разговор можно разобрать. Я наклонился ближе, почти припав ухом к щели, откуда доносились голоса.

— Ну, и что? Мордвинцев не успокоился? — Говорил дядя Вова. Он был немного раздражён. Чувствовалось это в его словах.

— Нет… — В интонации тренера наоборот, была какая-то усталость. — Побежал к Фирстову.

— Погоди… К Владимиру Вячеславовичу? Который председатель Воронежского областного спорткомитета?

— К нему… Сегодня утром тот лично вызывал для беседы по Белову. Мол, на команду возлагаются большие надежды, а у меня играет центрфорвард, чей отец — рецидивист-уголовник. Мол, дети за отцов, конечно, не отвечают, но так ведь Белов упорно идет по стопам родителя. В общем, вот такая история на протяжении часа. Замучался слушать. Спорить не стал. Сказал, разберусь сам. Ему, конечно, не понравилось.

— Думаешь, все-таки отец Владика постарался?

— Да конечно. Вспомни, когда Белов подрался с Мордвинцевым-младшим. Тренировку закончить не успели, Евгений Семенович уже был здесь. Я так понял, что Влад успел сбегать к ближайшему телефонному автомату. А то и с вахты вон позвонил.

— Согласен. Владик от меня выскочил, как ошпаренный. После того, как нос вправили. Бубнил, что всем покажет кузькину мать.

— Мммммм… Еще один? Мы уже видели эту мать. Ничего, пережили. — Тренер тяжело вздохнул и замолчал. Дядя Вова тоже притих.