Красная маска

У меня мороз пошел по коже. Из кого — вас? Что происходит? Как же мне не нравится то, что я услышала! Подслушивать не хорошо, это отвратительно! Всё можно не так понять. И да, я всё не так поняла. Я отступила и, на цыпочках, добралась до лифта, оглядываясь, не вышел ли Йесон. Мне стало страшно подумать, что он меня тут заметит. Казалось, что он переместится быстро, как мистический вампир, и растерзает меня прямо тут. Я жала и жала кнопку, пока двери не открылись. Хотелось бежать и, как только я опустилась на первый этаж, я побежала. Мне хотелось скорее домой. Что я такого услышала? Ничего, по сути. Эти слова ничего не значили. В жизни господина Кима всё время всё было тайно и неразборчиво, что же должно было измениться? Изменилось то, что я стала подозревать его в преступлении. То, что я отрицала и не хотела брать в голову — оно само вышло на меня и решило проглотить, как кит Иону.

Трясущимися руками, я достала мобильный и набрала с визитки номер ДжонХена. Не сразу, но он поднял. Я представилась, и он быстро узнал меня.

— Послушай я… — я перевела дыхание. То, что я волнуюсь, было слышно за версту. — я готова помочь тебе разоблачить Йесона, если мы докажем, что он причастен. Только, пожалуйста, давай найдем улики?

— Ты что-то узнала?

— Ничего конкретного, но… у меня появились подозрения. — неужели он не захочет со мной сотрудничать?

— И с чего ты хочешь начать?

— Дай мне поговорить с тем парнем, что нашел твою девушку. Это важно! Клянусь, я никому не скажу, кто он и, подавно, не буду обсуждать это со своим начальником. А потом я возьмусь за ХиЧоля. У меня получится, вот увидишь! — молчание. Пауза. Затянувшаяся пауза. Я успела более-менее наладить частоту вздохов. Одышка отходила.

— Я заеду за тобой завтра, — выдал он и мы стали договариваться о нюансах.

На мотоцикле мы пересекли пустынное поле. После того, как мы свернули с шоссе, мы ещё долго по этому полю ехали. Удаленное место. Ни души. Не удивительно, что никто ничего не видел и не слышал. До поселка пришлось трястись по плохой дороге, огибая невысокие холмы, которые, однако, не давали просматривать горизонт. Между какими-то из этих возвышений и был устроен шабаш, на котором принесли в жертву честь и психическое здоровье дочери ХекВона. Меня пробрала дрожь неприязни.

Прислонив глянцевый байк, в бока которого можно было глядеться, как в зеркало, к облупившемуся штакетнику, мы приблизились к низкому частному домику, который окошками-глазками смотрел на бугрящуюся даль. От него веяло бедностью и старостью. Обычно в таких живут бабушки и дедушки, обреченные на одиночество без посещений внуков и детей. Точно ли тут жил молодой человек? Я успела нарисовать сотни образов, как должен выглядеть хозяин этой мазанки.

— Предупреждаю, он мне не нравится, — произнес ДжонХен.

— Почему? — удивилась я. Он же спас его девушку!

— Потому что с ним она может говорить, а со мной — нет, — парень поджал губы. Теперь понятно. Я, наверное, вела бы себя также. Нет, не знаю я, как себя вела бы! Я готова сейчас оправдать любые поступки изнасилованной, потому что если Йесон виноват, то я, каким-то образом, всё равно ведь соучастница. Я же служу ему. И тогда и я виновата, и все мы никогда не сможем искупить свой грех перед бедной девушкой, так что, пусть говорит, с кем хочет и отворачивается от кого хочет. Но ДжонХена, всё же, жалко.

Я постучала в дверь и стала ждать. Переглядываясь со своим сопровождающим, я убила минуту, за которую стала переживать, что внутри никого нет.

— А он точно тут? — бросила я за плечо ДжонХену.

— Я позвонил ему и предупредил.

— Ладно… — я поворачивала голову обратно, когда дверь скрипнула, и в проеме появился молодой человек. Выше меня, брюнет, пронзительный и умный взгляд, интересные и острые черты лица. — здравствуйте.

— Добрый день, — он увидел ДжонХена, с которым был знаком, и понял, кто я такая. Его предупредили о неугомонной любопытной. Я назвалась и протянула руку. Он приятно, но сдержанно, улыбнулся, и ответил тем же. — ХимЧан. Проходите, а то, кажется, дождь намечается.

Мы вошли за ним и расселись на тесной и пыльной кухоньке, где всё было так близко друг к другу сдвинуто, что мы с ДжонХеном соприкасались под столом коленками. Хозяин дома поставил чайник на конфорку и приготовился отвечать на мои вопросы, которые, чувствовалось, ему уже наскучили. Свидетелей-то по такому громкому делу не было, и он был единственный, кого можно было помучить. Я попросила рассказать для начала всё, что он видел и знал. Пока он медленно и вдумчиво повествовал, я разглядывала его, а ДжонХен извинился и вышел курить на крыльцо. Конечно, ему всё это слушать в очередной раз, как нож по венам.