Красная мельница

…Когда все стихло, откатились в стороны и красные, и белые, рядом с чудом уцелевшей мельницей утешал перепачканного сажей Ефима жеребенок. Нескольких недель от роду он потерял мать. Ее сразило во вчерашнем бою. Жеребенок искал утешения у человека, а тому ничего не оставалось, как поделиться горечью душевной с невинной животинкой. А та, сиротинка, мягкими губами трогала пропахшее дымом плечо Ефима, обдавая его лицо теплым дыханием…

* * *

Еще в конце лета 1919 года атаман Семенов перебросил все свои казачьи полки в Восточное Забайкалье, отказавшись от активных военных действий на Амурском и Верхнеудинском направлениях, и осел в Чите, где установил военную диктатуру. Его военная мощь значительно усилилась, когда на исходе зимы 1920 года закончила свой поход от Омска до Читы 30-тысячная армия генерал-лейтенанта Каппеля, любимца адмирала Колчака. Где-то за Нижнеудинском сани, в которых ехал Каппель, провалились в быструю горную реку Кан, и через три дня он скончался от воспаления легких. Смерть Каппеля устраивала атамана Семенова, так как армия генерал-лейтенанта переходила в его распоряжение. Но более всего Семенов был рад тому обстоятельству, что он стал полноправным и единственным хозяином части золотого запаса российской империи, которую привезла армия Каппеля.

К тому же смерть Каппеля вынудила адмирала Колчака буквально накануне своего ареста назначить атамана Семенова главнокомандующим всеми вооруженными силами Дальнего Востока.

К лету 1920 года Семенов получил всю полноту гражданской и военной власти в Забайкалье, которая в первое время была довольно сильной и популярной в народе.

В Чите даже стали производить папиросы «Атаман». На коробке красовался портрет Семенова в бурке и огромной барсучьей папахе, из-под которой смотрели глубоко посаженные маленькие глаза монголоидного типа. Он имел бурятские корни, хотя родился и вырос в среде ононских казаков на юге Забайкалья близ границ с Монголией.

* * *

С улицы послышался неясный шум. Фыркнула лошадь. Застучали в калитку. Соболек зашелся громким лаем. Испуганная Елизавета выглянула в окно и тут же задернула занавеску.

– Кто там, мам? – Ефрем поднялся с табуретки и направился к двери.

– Стой! Не ходи! Семеновцы, – выдохнула, чуя недоброе, Елизавета.

Ефрем замер в нерешительности. Дверь распахнулась.

– Здравствуйте, хозяева! Мир вашему дому! – бодро приветствовал женщину и юношу, сняв фуражку, молодой высокий подхорунжий. Волосы расчесаны сбоку на пробор. Лицо круглое, чисто выбритое, со светлыми бровями. От офицера пахло тонким цветочным одеколоном. Его сопровождал казак с тонкой лычкой на погонах.

– Здравия желаю, – нашелся чего ответить Ефрем.

– Да вы не бойтесь, – совсем по-простому успокоил семеновец. И только улыбка казачьего офицера привела и мать, и сына в нормальное чувство. А слова «мир вашему дому» и вовсе повергли их в полное смятение.

– Просим к столу, – пригласила хозяйка, показывая на табуретки.

– Вы Елизавета Ворошилова? – спросил подхорунжий.

– Я.

– Швея?

– Да.

– Неси! – коротко приказал он казаку.

– Есть! – козырнул тот и поспешил на улицу.

Офицер прошелся по кухне. Сделав несколько шагов, остановился со словами:

– Ничего-ничего. Надо потерпеть. Совсем немного осталось. К весне закончим с большевиками и заживем. Заживем, – повторил громче и уверенней. – Хорошо заживем! Без войны, без крови, без бед.

Хозяева смотрели на офицера.

В сенях протопали шаги. Появился казак, обнимая изогнуто-покатые бока фанерного футляра швейной машинки. Поставил на стол. Откинул футляр.

– Вот! Система «Зингер»! Самая новая. – Офицер бережно провел ладонью по крутой черной лаковой шейке машинки. – Подойдите ближе.

Елизавета приблизилась к столу, не сводя глаз с машинки.

– Будете заниматься шитьем фурнитуры для добровольческого отряда. Приказ генерал-лейтенанта Семенова. Силком мы мобилизацией не занимаемся, тем не менее на вашей территории в скором времени будет вновь произведена запись добровольцев. Мануфактурой вас обеспечат. Привезут образец нашивки. Так вот… Надеюсь, согласны? – Офицер пристально посмотрел на хозяйку. Та качнула головой, дивясь новенькой машинке. Была у нее и своя старенькая, но сломалась. Давненько не сидела она за шитьем. Только интересно, кто же надоумил-то офицера привезти заказ именно ей.

– Ну и чудненько. – Подхорунжий провел пальцем по тонким усикам и надел фуражку. – Да, вся работа будет оплачена, – добавил он и вышел в сени.

– Эка вам подфартило! – хитро подмигнул хозяевам казачок и поспешил за командиром.

Долго не могли прийти в себя ни Елизавета, ни Ефрем, сначала серьезно напуганные, а после удивленные причине неожиданного визита белых в их дом.

– Сынок, надо бы сначала посоветоваться с кем-то?

– С кем?

– Может, с Прохором Иванычем? Он-то человек знающий, опытный…

– Я не знаю, мам.

– Нет, надо к нему сбегать. Позови, пускай придет.

Прохор Иванович вскоре пришел и рассудил так, что надо заниматься шитьем.