Красная ниточка

Лодка шла по инерции, направляемая рулевым веслом, и наконец остановилась, слегка покачиваясь, в небольшой бухточке, окружённой обломками желтых и коричневых скал. Свесившись за борт, ребята стали разглядывать дно. Вода была так прозрачна, что на глубине пятнадцати метров было видно песчаное дно, заросшее зелёными водорослями и губками. Мальчики разделись. Урез, спавший в укромном уголке в носу лодки, открыл глаза, сел и с беспокойством следил за Алёшей.

— Нет, ребята, здесь глубоко, — сказала Лиза.

Курбат вскинул голову.

— Это разве глыбь!

Лиза стала торопливо подгребать к берегу.

— Вот тут и ныряйте, — сказала она, когда под дном лодки осталось не больше пяти метров. — Смотрите, здесь лес из губок.

Алёша несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, набрал полную грудь воздуха и прыгнул вниз головой за борт. Урез забегал по лодке, перескакивая через скамейки, наконец остановился, положив лапы на борт, стал глядеть в воду, повизгивая при этом и тряся головой. Не любил Урез, когда

Алеша плавал под водой, словно превращаясь в рыбу. Уреза в эти мгновения охватывала непонятная тревога.

Лиза и Курбат следили, как Алёша, покрытый серебряными пузырьками воздуха, плавно двигая руками и ногами, опускался на дно. Вот он ухватился одной рукой за камень, стал отламывать губки, росшие в окружении водорослей-В воде мелькнула голубоватая спинка хариуса. Рыба остановилась недалеко от Алёшиной головы и с любопытством разглядывала необыкновенного пришельца. Хариус не испугался, когда Алёша наконец стал подниматься с охапкой губок, рыба кружилась возле него. Когда Алёша вынырнул на поверхность, хариус молниеносно исчез в глубине.

Урез взвизгнул, бешено вертя хвостом.

— Холодная? — спросила Лиза.

Алёша перебросил добычу через борт в лодку.

— Совсем не холодная.

Лиза со страхом и восхищением следила за ним.

— Теперь я! — Курбат поддёрнул трусики. — Была не была, где наша не пропадала! — и, чуть не перевернув лодку, прыгнул вниз головой.

Алёша и Курбат по три раза ныряли за губками, приводя в смятение Уреза. Наконец, усталые и продрогшие, они уселись на скамейке и стали греться на жарком солнце.

Лиза спросила:

— Ребята, а вы бы согласились, чтобы вам приделали акульи жабры, как человеку-амфибии?

И Алёша и Курбат стали уверять её, что акульи жабры — их давнишняя мечта.

— Если бы у меня были жабры, — сказал Курбат, — то Санька и носа в море бы не показал.

— Мы бы его живо зацапали.

— А вот я, — сказала Лиза, — и не знаю, что бы делала с жабрами. Они такие противные.

— Это без привычки, — сказал Алёша.

Курбат стал её уговаривать обзавестись жабрами.

— Ты ничего не понимаешь, — горячился он, — а вот будут у тебя жабры, тогда поймёшь, что это за штука!

Лиза с сомнением покачала головой:

— Нет уж, как-нибудь обойдусь.

Мальчики взялись за вёсла, и лодка пошла вдоль берега. Над сопками показался вертолёт. Ребята проводили его взглядом.

— Жалко, они нас не видят, — сказал Курбат. — А не то спустились бы и взяли нас с собой.

— Вот кому браконьеров искать! — сказал Алёша. — Сверху-то всё видно.

— Верно, — согласился Курбат, — я ещё хотел нм тогда сказать про Саньку, да забыл.

— Ничего, сами справимся, — сказал Алёша. — Теперь ему не ловить колхозных омулей.

— Борьба не на жизнь, а на смерть у нас с Санькой. — Курбат посмотрел на Лизу. — Ты не боишься, Лизавета?

— С чего это я буду бояться?

— Мало ли что будет! Женщинам лучше не ввязываться в нашу смертельную схватку.

— Шевелите вёслами поживее! — прикрикнула Лиза. — А то совсем заленились, мужчины!

Более часа без отдыха гребли Алёша и Курбат.

— Раз-два, ещё раз! Раз-два, ещё раз! — командовала Лиза, направляя лодку к берегу.

Лодка зашуршала днищем по песку и чуть не до половины вылетела па берег. Урез проснулся от толчка, выпрыгнул из лодки и стал бегать по берегу, деловито обнюхивая плавник, водоросли, песок.

Лодка плотно стояла днищем на берегу, но мальчики взяли весло, вкопали его вальком в землю и привязали к нему лодку.

Погода по-прежнему стояла тихая, на небе ни облачка, вода и воздух застыли под горячими лучами солнца. Но ребята не верили обманчивой тишине п покою, царившим в природе, — они родились на Байкале и знали его коварный нрав.

— Ну вот, теперь можно идти, — сказал Алёша. — Заберёмся вон на ту сопку, оттуда всё устье видно, там и Санькины сети должны быть.

— Да он и сам ещё там, дрыхнет, наверное, в лодке, — сказал Курбат. — Нам только место заметить, а как уедет…

Ребята разулись и пошли по укатанному волнами плотному песку, то сворачивая в прохладную воду, то выбегая на тёплый песок. Песок на берегу лежал волнами, как застывшее море. При малейшем ветерке песчинки ручейками скатывались с холмиков, издавая мелодичные звуки — пели.

У подножия сопки бил родничок, ребята умылись, надели обувь и так напились, что, когда полезли в гору, в животах у них булькала вода.

Поднимались они долго, продираясь сквозь заросли рододендрона. Наконец ступили на каменистую вершину сопки. Отсюда, как с наблюдательной вышки, на много километров открывалась береговая линия Байкала.