Красная Орхидея

Ленгтон позвонил в участок, чтобы прислали женщину-офицера подежурить возле палаты Эмили Виккенгем. К этому времени было уже пятнадцать минут второго. Анна везла Джеймса домой, оба были вконец вымотаны. Когда Тревис остановилась возле его дома, неподалеку от ее собственного, он взялся за ручку дверцы и тихо сказал:

— Хорошо сегодня поработала, Тревис.

— Спасибо.

Он немного помолчал.

— Как твоя голова?

— Отлично. Небольшая шишка, но ничего страшного.

Правой рукой он ласково погладил ее затылок, отчего у нее замерло сердце и внутри все напряглось.

— Славный маленький боец… Знаешь, если хочешь утром подольше поспать, приходи в двенадцать. Отдохни.

— Спасибо, но, думаю, в первую очередь мне придется поехать поговорить с Эмили.

— А, ну да. А скажи-ка мне, как ты оказалась в ее квартире?

— Ну, мы же договорились, что я ее еще раз опрошу, — пожала плечами Анна. — Это запланировали еще до того, как мы отправились в Холл, и я обмолвилась Баролли… или он обмолвился… Короче, я сказала, что поговорю с ней по пути домой.

— Вообще, очень рискованно было с твоей стороны. Тебе все же следовало кого-то с собой прихватить. Я думал, ты этот урок уже затвердила с нашей последней с тобой совместной работы.

— Я же не знала, что там окажется Джастин.

— Это не оправдание! Там могло оказаться кое-что похуже — какое-нибудь ружье! Нельзя забывать о бешеной корове, когда скачешь через стадо. Научись обеспечивать себе тыл. Ты не бандит-одиночка — ты работаешь в команде и потому привыкай мыслить как командный игрок.

— Как ты?

— Точно.

Анна иронически подняла брови… но все же прикусила язык.

— Увидимся утром. — Он наклонился к ней и поцеловал в щеку.

От его запаха по телу прокатилась горячая волна. Такое бывает только в кино: когда героиня обнимает главного героя обеими руками, притягивает к себе и впивается в него долгим сладострастным поцелуем. У Анны не было такой удали, однако, когда Джеймс захлопнул дверцу машины, она пожалела, что упустила момент.

Анна припарковала «мини» возле дома и на лифте поднялась к своей квартире — на второй этаж пешком ноги ее уже не несли. Войдя к себе, она швырнула ключи на столик в прихожей и двинулась в спальню, на ходу высвобождаясь из пальто, одну за другой сбрасывая туфли, — оставляя за собой след из скинутой одежды.

Она плюхнулась на постель, широко раскинув руки. У нее даже не было сил подняться и почистить зубы.

Она глубоко вздохнула и простонала:

— От бли-ин…

Джеймс Ленгтон вернулся и так прочно обосновался в ее сердце и мыслях, что отрицать это было просто глупо.

ГЛАВА 17

День двадцать восьмой

Спящая Эмили выглядела такой юной и невинной! Капельница с глюкозой была на прежнем месте. Длинные худые руки лежали поверх натянутой простыни, а костлявые кисти покоились одна на другой. Кто-то убрал ей волосы с лица, прихватив их эластичной лентой, подчеркивающей ее высокие точеные скулы. Ее большие глаза казались глубоко запавшими под закрытыми веками.

В палату Анну проводила медсестра, мимоходом сообщив, что Джастин Виккенгем значительное время просидела у постели сестры.

— Ночью? — обеспокоилась Тревис.

— По всей видимости, да. Фактически вы с нею разминулись.

— А доктор собирается выписывать Эмили?

— Не знаю. Я только измеряю давление.

— Вы ее разбудите?

Сестра сверилась с часами и жалостливо улыбнулась:

— Боюсь будить. У нее ночью подскочило давление и только к утру чуточку снизилось.

Анна уступила место медсестре, которая осторожно подняла руку Эмили и обернула ее черной манжетой. В тишине палаты накачивание в прибор воздуха производило невероятный шум. Анна обошла медсестру, чтобы лучше видеть Эмили в то время, как той измеряли пульс. Девушка проснулась и уставилась перед собой застывшими кукольными глазами, игнорируя медичку. Анна подождала, пока та покинет палату, и приблизилась к постели:

— Эмили, я Анна Тревис.

— Я не слепая, — отозвалась она тихим, унылым голосом.

— Я не хочу беспокоить тебя больше, чем это необходимо.

— Супер. — Она нажала на кнопку регулятора койки, чтобы сесть повыше.

Анна придвинула к себе стул:

— Мне надо задать тебе кое-какие вопросы.

Девушка не ответила.

— Ты позавтракала?

— Я не голодна.

Хоть какое-то начало. Анна обдумывала, как ей продолжать общение: Эмили вела себя абсолютно не так, как предыдущей ночью.

— Я сдержала свою часть договоренности: ты минувшей ночью осталась здесь.

Никакой реакции.

— Эмили, взгляни на меня, пожалуйста.

Та медленно повернула голову к Анне, обратив к ней широкие, как блюдца, исполненные страдания глаза. Эмили напоминала больную птицу. Казалось, голова девушки слишком тяжела для такой хрупкой шеи.

— Ты сказала, что поговоришь со мной и ответишь на мои вопросы. Это крайне важно, Эмили.

— Нет. Уходите, — произнесла она это без всякого гнева, усталым, тихим голосом.

Поколебавшись, Анна протянула руку и взяла ее худенькую кисть:

— Ты знаешь, если смогу, я снова помогу тебе. Возможно, я договорюсь, чтобы за тобой присматривали.

— Может, я умру, и тогда все закончится.

— Расскажи мне, что с тобой произошло, Эмили.

Тонкая кисть крутанулась и сжала руку Анны.