Красная Орхидея

— В первом письме говорилось про разрезанный рот Луизы — эту деталь не упоминали в новостях. Второе вообще больше походило на головоломку. Репортер никогда не слышал о деле Черной Орхидеи, а потому решил, что сходство тут в цветке в волосах. Оба письма, я думаю, поступили от убийцы.

— В самом деле?

— Да.

— А тот репортер не клюнул, что ли, на наживку и никак это не использовал?

— Потому что он полагал…

— Да-да! Потому что полагал, будто его написал какой-то сумасшедший — вроде тех психов, что звонят нам без конца. Удивляет только, что никто эти послания не сохранил. У них, надо думать, молоко на губах не обсохло — настоящий профи ни за что бы такое не выбросил!

— Ну да, они оба еще не старые, — ответила Анна и почувствовала, как по щекам разливается румянец.

Ленгтон откинулся на стуле и усмехнулся:

— Вот как? Ну, на всякий случай хочу предупредить: им нельзя доверять — хоть старым, хоть молодым. Бьюсь об заклад, после твоего визита они примутся землю рыть, чтобы что-нибудь откопать, — и это меня беспокоит. Как думаешь?

В этот момент в дверь постучали и в кабинет заглянул Льюис:

— Переправить все эти папки в отель?

Ленгтон кивнул, и Льюис закрыл дверь.

— Подключить бы сюда консультанта-психолога. Не знаю, удастся ли высвистать Паркса: он пишет какую-то книгу и работает на «Кунард», причем почти задаром.

— Какого Паркса?

Ленгтон поднялся и зевнул:

— Ну, помнишь, по делу Алана Дэниела с нами работал консультант-психолог? С тех пор он изрядно приподнялся, так что уж не знаю, удастся ли его заманить сюда. Даст бог, помогут с этим из управления, потому что у нас по-прежнему ни черта нет. — Он присел на угол стола. — Я так полагаю, Шерон ничего нового не выдала насчет того высокого чернявого типа и его чертовой блестящей машины?

— Нет.

— И ни от кого другого мы тоже ничего нового не узнали. Терпеть не могу делать заявление для телевидения: заполучат какие-то факты — и стряпают из них сущий кошмар. Помнишь про йоркширского потрошителя? Ты же знаешь, они не располагали точными подробностями того, как он орудовал.

— Он убил одиннадцать женщин. Так что, может, очень даже располагали, — сказала Анна с раздражением.

Ленгтон проигнорировал ее тон:

— И то же самое с Фредом Уэстом. Такие зверства вызовут отвращение у читателей. Слишком много крови — и газету не купят. Прессе нужно ровно столько, чтобы возбудить в обывателях аппетит. А если мы сами ничего толком не предоставим по нашему делу, возникнет полная неразбериха. Я бы вообще запретил прессе в это влезать.

— Но мы же нуждаемся в содействии этих самых обывателей! — сказала Анна, вставая.

— Я в курсе! — огрызнулся он и двинулся к выходу.

Анна взяла со стола свой отчет и поспешила за Ленгтоном в комнату следственной бригады: в любую минуту могло начаться совещание.

Ленгтон шагал взад-вперед перед информационным стендом. То и дело он запускал в волосы пятерню, отчего они начинали топорщиться; он приспустил галстук, и на лице его читалось недовольство. Анне даже подумалось, что к ним со дня на день может наведаться начальница — сама госпожа коммандер: ее помощники наверняка исправно докладывают ей, как продвигается расследование убийства, вернее — как не продвигается.

— Мы топчемся на месте. Если кому-то есть что сказать — говорите сейчас или навеки храните молчание.

Похоже, никто не готов был похвастаться успехами. Никому не удалось откопать ни подозрительного хирурга, ни вообще какого-либо медика. От судмедэкспертов тоже больше ничего не поступало.

Ленгтон подтянул галстук:

— Надо вычислить этого возможного подозреваемого — темноволосого кавалера средних лет. Не важно, что так называемые друзья Луизы ничего о нем не знали, — кто-то мог видеть его или даже с ним сталкиваться; кто-то знает больше, чем мы успели разнюхать. Так что завтра начинайте все сначала и снова отрабатывайте ее связи. Мы знаем, что на квартире у Шерон она жила всего шесть месяцев, — копните дальше. Где она жила до этого, никто не разузнал?

Баролли поднял руку:

— У меня есть адрес гостиницы в Паддингтоне, где она снимала номер с завтраком, а также общежития в Брикстоне от отдела соцобеспечения. Также она жила в общежитии в Виктории, но оттуда мы вернулись с пустыми руками: говорят, она держалась обособленно.

— Отправляйтесь опять по тем же адресам и опрашивайте заново. Тебе слово! — ткнул Ленгтон пальцем в сторону Льюиса.

— Мы отыскали предыдущего ее работодателя: он собачий парикмахер. Луиза работала там некоторое время, до стоматологии. Та еще дыра! Работник она была никудышный, всегда опаздывала. Она продержалась там четыре недели. Хозяин нанял через биржу труда; там мы тоже побывали, чтобы отследить другое возможное место работы, но только зря мотались в такую даль.

Ленгтон кивнул и сунул руки в карманы. Заговорил устало и сердито: