Красная пирамида

Вдобавок я сердился на Сейди за ее слова в нью-йоркском музее. Она считала меня счастливчиком. Как же, путешествовал с отцом по всему миру! Она не представляла, до чего мне осточертели эти постоянные перелеты и переезды. Мне хотелось жить нормальной жизнью: ходить в школу, играть с мальчишками в баскетбол, лазать по деревьям в парке. Но я не смел пожаловаться даже отцу. «Ты всегда должен выглядеть безупречно», – твердил он мне. Сказанное касалось не только одежды, но и моего отношения к жизни. После маминой гибели я остался у него единственным осколком нашей семьи. Я помогал ему быть сильным. Мне это нравилось. Я по-настоящему любил отца. Но знал бы он, как тяжело доставалась мне «безупречность».

Сейди этого не понять. Теперь она вообще вела себя так, словно мир крутился вокруг нее. Говоря проще, перетягивала внимание на себя. Это несправедливо.

У меня в голове зазвучали слова отца. Я уже слышал их несколько лет назад, когда пожаловался ему на несправедливость: «Справедливость – это когда каждый получает то, что ему необходимо. И не просто так, а сообразно своим усилиям».

Не знаю, какая сила вошла в меня, но я снял меч и пошел по доске. Ноги двигались сами собой, не дожидаясь команд от мозга. Одна часть меня с опаской думала: «Это совсем дрянная затея». Другая ей возражала: «Ничего, мы не испугаемся». И голос другой части не был похож на мой.

– Картер! – крикнула мне вслед Сейди.

Я продолжал идти. Вниз старался не смотреть, но от одной ширины пропасти у меня кружилась голова. Я ощущал себя игрушечным волчком, выписывающим зигзаги на узкой доске.

Когда я приблизился к противоположной стороне, дверь между статуями осветилась и стала похожа на красный занавес.

Я глотнул воздуха. Может, красный свет – это портал вроде тех песчаных ворот? Если идти быстро…

И тут из туннеля вылетел первый кинжал.

Я взмахнул мечом и только потом это осознал. Кинжал наверняка угодил бы мне прямо в грудь, но каким-то образом я сумел ударить по нему мечом и отправить в пропасть. Вслед за первым вылетели еще два кинжала. Я никогда не отличался быстротой реакции, однако сейчас наверстывал упущенное. Второй кинжал пролетел надо мной, поскольку я успел пригнуться. Третий я зацепил кривым лезвием своего меча и швырнул обратно в туннель. Черт побери, как это у меня получилось?

Я дошел до конца доски и стремительно прорвался сквозь красную завесу, которая замигала и погасла. Я ждал, что сейчас оживут статуи, но этого не случилось. Единственным звуком было клацанье второго кинжала, достигшего дна пропасти.

Дверной проем вновь осветился. Красный свет приобрел очертания… птицы высотой в пять футов, у которой была человеческая голова. Я поднял меч, но сзади послышался крик Зии:

– Картер! Нельзя!

Странная птица стояла, сложив крылья. Сощуренные глаза, подведенные колем, внимательно меня разглядывали. На голове я заметил черный ритуальный парик, а на лице – густую сеть морщин. К подбородку крепилась фальшивая «борода фараона», больше похожая на волосы, завязанные в конский хвост. В облике птицечеловека не ощущалось ничего враждебного, если не считать мерцающего красного света и птичьего тела, похожего на гигантского индюка, раскормленного ко Дню благодарения.

А ведь когда я во сне летал из дома Амоса в Финикс, я тоже превращался в птицу с человеческой головой. От этой мысли я похолодел. И в этот момент мне действительно стало страшно.

Когти птицечеловека царапали каменный пол. А потом он вдруг улыбнулся.

– Пари, нисва нафиир, – произнес он.

Во всяком случае, так я услышал.

За спиной шумно вздохнула Зия. За это время девочки успели перейти по доске. У обеих были бледные лица. Кажется, мы стояли так несколько минут. Потом Зия очнулась и поклонилась птицечеловеку. Сейди сделала то же самое.

Птицечеловек подмигнул мне, будто мы оба устроили этот розыгрыш. Через мгновение он исчез. Красный свет потускнел и погас. Каменные статуи убрали копья, освободив проход.

– Кто это был? – спросил я. – Что за слова сказал этот индюк?

Кажется, мой вопрос напугал Зию.

– Картер, это был не индюк, а ба.

Вроде когда-то отец произносил такое слово, но значение выветрилось из моей головы.

– Еще одно чудовище?

– Человеческая душа, – поправила меня Зия. – В данном случае дух умершего. Древний маг, вернувшийся сюда, чтобы служить стражем. Он не единственный. Входы в Дом охраняются стражами.

Зия вглядывалась в меня. Неужели мое лицо покрылось сыпью или я еще как-нибудь изменился?

– В чем дело? – не выдержал я. – Почему ты меня рассматриваешь?

– Нам надо спешить, – ответила она, намеренно пропустив мой вопрос мимо ушей.

Зия прошла мимо и скрылась в туннеле.

Сейди тоже вовсю глазела на меня.

– Ты-то можешь мне перевести слова этого парня с птичьей головой?

Она неохотно кивнула.

– Наверное, у него плохое зрение. Он принял тебя за кого-то другого.

– Почему ты так решила?

– Потому что он сказал: «Проходи же, добрый царь».

Я погрузился в непонятное полуобморочное состояние. Туннель вывел нас в обширный подземный город, где было много залов и комнат. Я помню лишь отдельные моменты нашего путешествия.