Красная площадь

– Он помог тебе попасть в Мюнхен, помог добраться до Берлина. Поможет опять, если я попрошу. Потерпи.

Они в темноте сидели на полу у окна комнаты. «Типичные беженцы», – промелькнуло у Аркадия. Он – в брюках, Ирина – в его рубашке. Подсохший порез на спине был похож на застежку «молния».

Куда им податься? Полиция ищет убийцу Махмуда и Али. Допустим, она действует на манер милиции. Тогда немцы передадут по радио и телевидению его приметы, возьмут под наблюдение аэропорт и вокзалы, предупредят больницы и аптеки. Тем временем Борины люди и чеченцы будут обшаривать улицы. Конечно, чеченцы будут также охотиться и за Борей.

После полуночи движение было незначительным. До того как увидеть автомашины на улице, Аркадий определял их по звуку: астматический хрип «Траби», ритмичное тиканье дизелей «Мерседеса»… Белый «Мерседес» проехал со скоростью лодки, распустившей сети.

– Хочешь помочь?

– Конечно.

– Оденься и поднимись на свой этаж, – он протянул ей номер телефона Петера. – Скажи человеку, который ответит, где мы находимся, потом жди меня.

– А почему не пойти вместе? Можешь позвонить сам.

– Я буду у тебя через минуту. Жди звонка, пока не ответят. Иногда он не сразу снимает трубку.

Ирина не стала спорить. Она надела юбку и босиком вышла в прихожую. Короткий проблеск света показался ослепительным.

Между тем белый «Мерседес» проехал еще раз. Аркадий услышал странные звуки «Даймлера» и уж потом увидел, что он приближается с противоположной стороны. Максу и Боре приходилось не только охотиться за ним, но и оберегать друг друга от чеченцев. Наверх поднимется Макс, но Ирина права, ее он не тронет.

Две автомашины встретились напротив дома и покатили дальше, каждая своей дорогой.

Через несколько лет, когда закончится реконструкция, Фридрихштрассе будет функционировать, как всякая нормальная магистраль с ее магазинами, закусочными, экспресс-кафе. А пока у Аркадия было такое ощущение, будто он глядит на кладбище, каким стал бывший Восточный Берлин.

Обе машины появились снова с тех же сторон, что и раньше. Они, видно, кружили вокруг квартала. «Мерседес» встал на противоположной стороне улицы. «Даймлер» повернул в гараж дома.

В квартире без мебели не очень-то укроешься. Аркадий поставил саквояж прямо перед дверью, чтобы прежде всего к нему привлечь внимание вошедшего. Он лег на пол напротив двери – подальше от нее, чтобы быть как можно меньшей мишенью. Доски пола дали знать, что лифт заработал. Аркадий сомневался, чтобы Макс был один. Хрустальные бра в лифте светили ярко, и ему хотелось, чтобы зрачки у Макса и его приятелей, ослепленные светом, сузились до размеров булавочной головки. У пистолета имелась складная проволочная ложа, которую Аркадий развернул и приложил к плечу. Он до отказа перевел переключатель скорости огня и положил перед собой три остальные обоймы, как запасные карты. Черный прямоугольник двери был в окантовке света, проникающего из коридора. И по этой светящейся рамке было заметно, как дверь слабо вибрирует.

В прихожей остановился лифт. Он слышал, как раздвинулись двери, остановились, потом закрылись. Лифт пошел на шестой этаж.

В дверь постучали. В комнату проскользнула Ирина. Она отыскала глазами Аркадия.

– Так и знала, что ты не поднимешься наверх.

– Звонила?

– Ответил автомат. Я продиктовала, что ты просил.

– Ты разминулась с Максом, – сказал Аркадий. – как раз сейчас он едет наверх.

– Знаю. Я в это время спускалась по лестнице. Не старайся заставить меня уйти. Однажды я уже так сделала. Это было моей ошибкой.

Аркадий не спускал глаз с двери. «Макс на время будет сбит с толку, обнаружив, что Ирины нет», – подумал он. Правда, лифт стоял на шестом этаже уже целых десять минут, дольше, чем имело смысл, если только Макс не воспользовался лестницей. Но когда лифт заработал, то спустился прямо в гараж, а спустя несколько секунд Ирина сказала, что видит, как выезжает «Даймлер», а за ним следует «Мерседес».

35

– Я всегда пыталась представить, – кто с тобой, – говорила Ирина. – Почему-то мне представлялась очень молоденькая, маленькая брюнетка, яркая и страстная. Я думала о том, где вы сейчас гуляете, о чем говорите. Когда я хотела помучить себя, то весь день воображала себе пляж – одеяла, песок, солнцезащитные очки, плеск волн. Она крутит коротковолновый приемник, ищет лирическую музыку, случается, слышит и меня. Останавливается, потому как в конечном счете станция передает по-русски. Затем крутит дальше, и ты ее не останавливаешь, не говоришь ни слова. Тогда я придумывала месть. Она едет в Германию. Случайно мы оказываемся в одном купе. Дорога длинная, и мы разговариваем. Разумеется, я узнаю, кто она такая. Мы, как правило, оказываемся на обледеневшей платформе в Альпах. Она, конечно, милая женщина. Но я все равно толкаю ее с платформы. За то, что заняла мое место.

– Значит, ты убиваешь ее, а не меня?

– Я еще не сошла с ума.

С их этажа звуки были похожи на накаты волн. По потолку пробегали лучи фар.