Красная площадь

Он сел к окну и закурил последнюю сигарету. На вокзале было тихо. На путях светились красные и зеленые огни. Находившаяся рядом с вокзалом автобусная станция была закрыта. Вдоль улицы стояли, выстроившись в ряд, пустые автобусы. Время от времени мелькал свет автомобильных фар, гонясь… за чем?

Чего мы сильнее всего желаем в жизни? Знать, что кто-то где-то помнит и любит вас. (Еще лучше, когда любим мы.)

Если ты твердо в этом уверен, можно вынести все.

И что может быть хуже, чем обнаружить вдруг, какой беспочвенной была твоя вера?

Так что лучше не торопить этот момент.

17

Утром к Аркадию зашел Федоров, который мельтешил по квартире, словно прислуга перед проверкой качества уборки.

– Вице-консул вчера просил присмотреть за вами, но вас не было дома. Ночью тоже. Где вы были?

Аркадий ответил:

– Смотрел достопримечательности, бродил по городу.

– Поскольку вы должным образом не представлены мюнхенской полиции, не имеете полномочий и не знаете, как проводить здесь расследование, Платонов беспокоится, что вы нарветесь на неприятности и впутаете в них других, – он заглянул в спальню. – Без одеяла?

– Забыл.

– На вашем месте я бы тоже не беспокоился. Вы же здесь ненадолго, – Федоров открыл стенной шкаф и стал выдвигать ящики. – И все еще без чемодана? В карманах, что ли, повезете покупки:

– По правде говоря, я еще не ходил по магазинам.

Федоров решительно вернулся на кухню и открыл холодильник.

– Пусто. Знаете ли, вы типичный советский урод. Вы до того отвыкли от еды, что даже не в состоянии ее купить, когда кругом всего навалом. Очнитесь, это не сон. Здесь шоколадное царство, – он одарил Аркадия улыбкой. – Боитесь, что примут за русского? Верно. Они до такой степени презирают нас, что платят нам миллионы марок на расходы, связанные с отъездом из ГДР, и строят нам в России казармы, лишь бы только мы убрались. Тем больше причин покупать, пока есть возможность, – он закрыл дверцу холодильника и вздохнул, будто заглянул в склеп. – Ренко, ведь вам же в любую минуту, возможно, придется уехать. Считайте свою поездку отпуском.

– Как прокаженный из лепрозория?

– Вроде того, – Федоров достал сигарету и, не угощая собеседника, закурил. Аркадию не так уж и хотелось курить натощак, но он мог твердо сказать, что русские у себя дома, даже следователи, так бы не поступили.

– Не будет ли вам в тягость проверить, что у меня на завтрак?

– Сегодня с утра я должен проводить в аэропорт Белорусский женский хор, встретить и разместить делегацию заслуженных артистов с Украины, присутствовать на ленче представителей Мосфильма и Баварской киностудии, а потом провести прием в честь Минского ансамбля народного танца.

– Приношу извинения за любые осложнения по моей вине, – он протянул руку. – Пожалуйста, зовите меня просто Аркадием.

– Геннадий, – вынужденно пожал руку Федоров. – Если бы вы поняли, какой вы для нас чирей на заднице.

– Хотите, чтобы я отмечался? Я могу позванивать.

– Нет, спасибо. Ведите себя, как все. Походите по магазинам. Купите сувениры. Возвращайтесь к пяти.

– К пяти.

Федоров не спеша направился к двери.

– Выпейте пивка в Хофбраухаус. Пару кружек.

Аркадий выпил кофе, стоя за столиком в вокзальном буфете. Федоров был прав: за пределами России он не знал, как вести расследование. С ним не было Яака и Полины. Без официальных полномочий он не мог привлечь местную полицию. С каждой минутой он все больше чувствовал себя чужаком. На прилавке лежали горы яблок, апельсинов, бананов, тонко нарезанной колбасы, свиных ножек – все можно было купить, а рука украдкой тянулась к пакетику с сахаром. Он остановился. «Советский урод», – подумал он.

В конце бара стоял человек, почти ничем не отличавшийся от него: та же бледность, тот же неопрятный пиджак, разве что он пытался стянуть апельсин. Воришка заговорщически подмигнул ему. Аркадий оглянулся. По обе стороны центрального зала стояло по двое солдат в серой форме с автоматами. «Отряды по борьбе с терроризмом, – дошло до него. – У Мюнхена свои заботы».

Он смешался с проходившей мимо группой турок и направился к метро. На ступенях Аркадий повернул назад и слился с толпой, спешащей к выходу. Выйдя на поверхность, он постоял на краю тротуара вместе с добропорядочными мюнхенцами, ожидая, когда переключится светофор, затем внезапно сорвался с места на красный свет и в разрыве между машинами добежал до островка посреди улицы, потом снова побежал навстречу выстроившимся на другой стороне пешеходам, с ужасом наблюдавшим за ним.

Аркадий сделал крюк, пройдя сквозь пассаж, и вышел на пешеходную аллею, где был вчера. Он долго шел, безуспешно пытаясь найти телефонную будку со справочником, пока в одном из переулков не увидел наконец одну из них. Возле будки стояла крошечная женщина в пальто до пят и подчеркнуто смотрела на часы, словно Аркадий опаздывал. Зазвонил телефон, и она, проскользнув мимо него, завладела будкой.