Красная площадь

— Ага. Но потом Ким сделал это за меня, — лицо Гарри просветлело.

Аркадий пометил крестом середину листа и передал ручку Гарри.

— Вот машина Руди. Пометьте, где вы стояли, а потом пометьте, что еще вы видели.

С испуганным видом Гарри дрожащими пальцами начертил фигуру из палочек. Добавил квадрат с колесами — грузовик с электроникой. Нарисовал закрашенную черным фигуру между собой и Руди — Ким. Изобразил квадрат с крестом — санитарная машина. Еще один квадрат — наверное, фургон. Черточки с головами означали цыган. Маленькие квадраты с колесами — чеченские машины.

— Я помню, был «Мерседес», — сказал Яак.

— Они тогда уже уехали.

— Они? — переспросил Аркадий. — Кто они?

— Водитель и… Знаю, что была еще женщина.

— Сможете ли ее изобразить?

Гарри нарисовал фигурку — палочку с огромным бюстом, пририсовал высокие каблуки и курчавые волосы.

— Кажется, блондинка. Пышная бабенка.

— Неплохо разглядел, — вставил Яак.

— Значит, вы видели, как она выходила из машины? — спросил Аркадий.

— Ага. Из Рудиной.

Аркадий несколько раз повернул листок.

— Хороший рисунок.

Гарри кивнул.

Несмотря на синюю от татуировки фигуру и изуродованное лицо, он стал чем-то напоминать нарисованную на листке фигурку — стал больше похож на человека.

Рынок автомашин в Южном порту находился между Пролетарским проспектом и излучиной Москвы-реки. Заказы на новые машины оформлялись в зале, отделанном белым мрамором. Там никого не было, потому что не было новых машин. Снаружи карточные мошенники разложили на земле листы картона, приглашая сыграть в «три листика». Заборы стройплощадки были сплошь обклеены объявлениями о продаже («Есть шины в удовлетворительном состоянии к „Жигулям“ 1985 года») и купле («Ищу приводной ремень вентилятора к „Пежо“). Яак записал номер телефона продавца шин. Так, на всякий случай.

В конце забора, в грязи, — два ряда подержанных «Жигулей» и «Запорожцев», двухцилиндровых немецких «Трабантов» и итальянских «Фиатов», заржавевших, как древние мечи. Покупатели переходили от машины к машине, критически разглядывая рисунок протекторов, проверяя показания счетчика, обивку, вставая на одно колено, чтобы с фонарем разглядеть, не подтекает ли масло. Каждый здесь был знатоком. Даже Аркадий знал, что «Москвич», сделанный в далеком Ижевске, лучше «Москвича», изготовленного в Москве, и что единственным ключом является эмблема на решетке. Вокруг машин стояли чеченцы в спортивных костюмах. Это были загорелые, узколобые, неуклюжие на вид парни, пристально глядящие вслед прохожим.

Все занимались надувательством. Продавцы автомашин заходили в деревянную хибару к комиссионному агенту, чтобы узнать, какую цену, в зависимости от марки, года выпуска и состояния машины, они могут запросить (цену, с которой они будут платить налог). Цена эта не имела никакого отношения к сумме, которая переходила от покупателя к продавцу. Все — продавец, покупатель и комиссионный агент — понимали, что настоящая цена будет в три раза выше.

Коварнее всего обманывали чеченцы. Как только на руках у чеченца оказывались документы на машину, он платил лишь официально установленную сумму, и получить с него сполна было все равно, что вырвать кость из волчьей пасти. Разумеется, чеченец позднее возвращался и продавал машину за гораздо большую цену. Этот клан скопил на рынке в Южном порту огромные богатства. Они практиковали это не всегда — иначе подорвали бы поступление машин на рынок. Чеченцы выбирали автомобили на рынке, словно овец из своего стада.

Не доходя до конца ряда, Яак и Аркадий вышли из толпы, эстонец кивнул в сторону стоявшей на отшибе машины. Это была черная, старая, когда-то официально используемая «Чайка» с начищенной до зеркального блеска зубчатой хромированной решеткой. Задние и боковые окна были задернуты шторами.

— Долбаные арабы, — сказал Яак.

— Они такие же арабы, как ты, — отрезал Аркадий. — Я думал, что ты без предрассудков. Махмуд — старый человек.

— Надеюсь, ему хватит сил показать тебе свою коллекцию черепов.

Дальше Аркадий пошел один. Последними в ряду стояли «Жигули», искореженные так, словно по пути на рынок они несколько раз перевернулись. Два молодых чеченца с теннисными сумками остановили его и спросили, куда он направляется. Когда Аркадий упомянул имя Махмуда, они отвели его к «Жигулям», втолкнули на заднее сиденье, ощупали с головы до ног: нет ли пистолета или проволоки, и сказали, чтобы ждал. Один направился к «Чайке», другой сел впереди, открыл сумку, повернулся и просунул между передними сиденьями ствол, уперев его в живот Аркадию.