Красная площадь

- Это еще не все, Игорь Иосифович, - мягко улыбнулся Пшеничный и протянул мне еще один лист бумаги.

ТЕЛЕФОНОГРАММА

В связи с вашим запросом по автопроисшествию, имевшему место 16 июля 1978 года в районе улицы Качалова города Москвы с автомашиной «Волга» номер ГРУ 56-12 сообщаю, что данная «Волга» принадлежала Гиви Ревазовичу Мингадзе, проживающему по адресу: г. Тбилиси, улица Пиросмани, 7, и по приговору Московского городского суда от 20 июля 1978 года конфискована вмеcте с другим личным имуществом гр. Мингадзе в связи с его осуждением за валютные операции по статье 88 УК РСФСР.

НАЧАЛЬНИК УПРАВЛЕНИЯ ГОСАВТОИНСПЕКЦИИ ГРУЗИНСКОЙ ССР

Генерал милиции Д.И. Абашидзе

Тбилиси, 25.1.1982.

- Как тебе нравится? - сказал подошедший с пирожным Светлов. - Он сидит по 88-й, а ни в Адресном столе, ни в Картотеке МВД не значится! Они нас что, за полных олигофренов принимают? Извини, девочка, держи свой «наполеон». Одно непонятно - если он уже три года сидит, зачем они его от нас прячут?

А капитан Ласкин подошел ко мне с другой стороны, вложил в руку заключение по анализу следов крови на пуле:

…данные микроскопического исследования поверхности пули № 2 показали, что на поверхности данной пули имеются микрочастицы крови человека, относящиеся к группе II (+2).

Исследование пробы крови, взятой при вскрытии потерпевшего гр. Мигуна и представленное лабораторией Бюро Судмедэкспертизы, показывает, что у потерпевшего также была кровь группы II (6-2).

Зав. лабораторией А. Сорокин

Старший эксперт, кандидат биологических наук Е. Абдиркина

И пока я пробегал глазами по этим строкам, майор Ожерельев добавил:

- Из всех Светлан, которых вы нашли утром с полковником Светловым, голубая «Лада» есть только у одной - у врача-гинеколога при медпункте гостиницы «Украина». Но на работе мы ее уже не застали, а домой она еще не приехала. Зато «Лада» стоит возле ее дома, под снегом, так что никуда эта Света не денется, там ее ждет капитан Арутюнов…

Я молча посмотрел на Светлова, Пшеничного, Ожерельева, Ниночку, Ласкина. У всех у них было приподнятое настроение, оживленные лица и веселые глаза. Еще бы! Даже Ниночке было ясно, что на всех фронтах расследования мы выходили на финишную прямую.

- Отпустите девочку, - сказал я им.

- Зачем? - удивился Светлов. - Мы ее сейчас в НТО [7] отвезем, к Гусеву, чтобы фоторобот составить. Я ему уже звонил - он ждет.

- Марат, не обсуждаем, - сказал я и повторил Пшеничному: - Валентин, отпустите девочку. Катя, сейчас дядя капитан Ласкин проводит тебя домой и забудь, пожалуйста, все, что ты им здесь говорила, хорошо?

Катя пожала плечами и ушла в сопровождении Ласкина, держа в одной руке скрипку, а в другой - кулек с пирожным. Бригада обступила меня, их лица сразу стали тревожными:

- Что случилось?

- Вот что, братцы, - произнес я почти через силу. - Мы больше не расследуем это дело.

- Что-о-о? - протянула Ниночка.

- Что тебе сказал Бакланов? - спросил Светлов.

- Это уже несущественно, - сказал я. - Важно, что бригада распущена и мы уже не расследуем это дело.

- Но почему?! - подскочила ко мне Ниночка.

- Может, ты у Бакланова взятку взял? - усмехнулся Светлов.

- Взял… - сказал я.

- Сколько? - спросил Светлов.

- Жизнь, - сказал я, глядя ему в глаза. - Свою и вашу.

- Интересно… - произнес Светлов и приподнял свою раненую руку. - Вчера ты рисковал и моей жизнью, и Колганова, и Ласкина, и Арутюнова. А сегодня…

- Вот и хватит вчерашнего, - ответил я. - Час назад я дал телеграмму Каракозу, что увольняюсь из Прокуратуры. Так что извините - я уже не следователь.

Секунд пятнадцать они смотрели мне в глаза вce - Светлов, Пшеничный, Ожерельев, Ниночка. Потом Ниночка повернулась, взяла со столика свою сумочку и, не сказав ни слова, пошла прочь из булочной. Стеклянная дверь хлопнула у нее за спиной.

Следом за ней потянулись к выходу Светлов и Ожерельев.

Валя Пшеничный молча собрал со столика груды своих бумаг, сложил их в потертый кожаный портфель, встал и, слегка приволакивая ногу, тоже вышел из булочной.

Я достал сигарету, чиркнул спичкой, но тут же услышал грубый окрик продавщицы:

- Эй ты! Тут не курят!

- Да, извините… - произнес я, понимая, что теперь кричать на меня будут все: продавщицы, трамвайные кондукторы, милиционеры, кассирши и даже дворники. Я вздохнул и встал в очередь за хлебом - пора привыкать к суровым будням, спецснабжение из буфета Прокуратуры СССР кончилось.

Когда с батоном белого хлеба и двумя городскими булками я подошел к двери, я увидел, что на улице перед булочной медленно затормозил длинный черный лимузин - правительственная «Чайка». Из нее выбрался начальник личной охраны Брежнева генерал-майор Иван Васильевич Жаров и торопливо пошел мне навстречу.

- Наконец! - сказал он. - Я вас ищу уже целый час! В 16.05 умер Суслов.

- Извините, - сказал я и вытащил из внутреннего кармана пиджака почти нерастраченную пачку денег и подписанный Брежневым мандат, протянул ему и то и другое. - Я уже уволился из Прокуратуры.

- Это я знаю! Мы уже читали вашу телеграмму! - отмахнулся он. - В 18.00 вас ждет Леонид Ильич.

17 часов с минутами