Красная сестра (ЛП)

Нона почувствовала, как знакомый гнев закипает где-то глубоко внутри, куда ее мысли никогда не осмеливались проникнуть. Даже если бы ей дали перо и пергамент... Она никогда в жизни не держала в руках ни того, ни другого и могла делать нужные знаки пером на пергаменте примерно так же, как могла летать.

— Ну? — Сестра Колесо нависла над Ноной, бледные водянистые глаза встретились с пристальным взглядом.

Нона резко встала.

— Поступление послушницы Ноны в монастырь было... нестандартным. — Настоятельница Стекло вошла незамеченной и теперь, положив руку на плечо Ноны, вернула ее на место. — В результате обычной переписке относительно припасов, которые должен принести с собой абитуриент, просто не было, Госпожа Дух. — Настоятельница положила на стол перо с серым опахалом и толстый свиток пергамента. — Нона, однако, будет скорее слушающей ученицей, чем пишущей, до тех пор, пока Сестра Чайник не объявит, что Нона достаточно продвинулась во время внеклассных занятий. Она будет...

Бледное лицо Сестры Колесо побагровело:

— Я знаю в точности, какими внеклассными занятиями занимается Сестра Чайник, и с кем, и я...

— Сестра Чайник улучшит чтение и письмо Ноны до уровня, необходимого в Красном Классе. — Настоятельница пристально посмотрела на Сестру Колесо. — Вопрос закрыт.

Сестра Колесо нахмурилась и заковыляла к началу классной комнаты.

Настоятельница Стекло развернула верхнюю часть свитка Ноны и достала чернильницу, чтобы удержать его на месте. Она обмакнула перо и, казалось, одним плавным движением оставила на пергаменте прекрасную путаницу линий, черных и блестящих, извивающихся, как виноградная лоза.

— Твое имя, — сказала она. Она обмакнула снова, и под пером появились три очень разные линии, переплетенные закорючками, небрежно нарисованными, хотя имя было очень аккуратным. Настоятельница достала промокашку и промокнула рисунок. — А это ты.

Нона уставилась на узор, нахмурив лоб.

— И, раз уж я здесь, — продолжала настоятельница, — я обращусь к послушницам. — Она последовала за Сестрой Колесо, улыбаясь девочкам по обе стороны от нее. — Некоторые здесь, возможно, еще не слышали моего приветствия вере — конечно, Арабелла и Нона не слышали, – и не будет вреда освежить память у тех, кто слышал.

Нона вытянула палец, чтобы проследить линии своего имени, и когда она сделала это, более крупный узор под ее именем внезапно обрел смысл... ее лицо, пойманное тремя черными закорючками. Лицо, которое в последний раз смотрело на нее из зеркала на стене Раймела Таксиса. Она моргнула и подавила смешок, удивляясь, как она вообще могла не понять, что означают эти строки. Возможно, когда-нибудь письмо откроет ей свое значение таким же образом.

Настоятельница Стекло вышла вперед и, отогнав Сестру Колесо в сторону, заняла центральное место:

— Сестра Колесо учит нас важным деталям нашего почитания Предка. Механики этого дела, если хотите. Как и когда. Она делает это хорошо, и мы благодарим ее за это. Однако моя обязанность — напоминать нам всем почему.

Нона, например, до того, как пришла к нам, была последовательницей Надежды, и хотя Надежда — это санкционированная ересь, которая подпадает под рамки Предка, мы... да, Нона?

Нона подняла руку, как это делали большие, когда хотели задать вопрос на уроке Наны Эвен, проходившем в каждый седьмой день. Мало кто из них когда-либо действительно спрашивал, потому что ответ обычно был: «потому что я так говорю».

— Моя мать ходила в церковь Надежды в Белом Озере, но я никогда не произносила этих слов. Одна звезда белая, другие красные... почему я должна преклонять перед ней колени? — Так говорил ее отец. — В моей деревне молятся богам, которых много и у которых нет имен. — Послушницы захихикали, как будто это было смешнее, чем их собор и золотая статуя.

Настоятельница Стекло поджала губы:

— Такие верования необычны для Истины, Нона. В Диких Землях на востоке и по ту сторону границы, в Скифроуле, сохранились остатки многих верований, и император терпимо относится к ним, но Предок...