Красная Шапочка

Девочка боялась и шелохнуться, её пробирала лёгкая дрожь, капелька пота медленно ползла по её височку, она ощущала лишь холод мрамора. Поднявшись, поняла ещё и то, что правая нога была без башмачка, но это мгновенно стало незначительным. Она, не сдержавшись, испуганно взвизгнула в голос, эхо понесло по просторным залам и этот звук. Всё спокойствие, ощущение безопасности, да и вообще ощущение приватности мгновенно испарились. За столами возлегало и восседало множество силуэтов и о чём-то оживлённо, но безмолвно общались. Стояла гробовая тишина. Они ели, но еда не уменьшалась, напитки в кубках стояли недвижимо, даже круги не шли по их поверхности. Но, кажется, силуэты Красную Шапочку абсолютно не замечали.

Прошло не менее получаса, когда девочка, сжимая и тиская в руках ручку плетёной корзинки, решилась сделать шаг, да и ножка уже замёрзла. Как и прежде, никто на неё не реагировал. Девочка дважды прошла вокруг одного стола. На серебряной и хрустальной посуде были фрукты, разные мясные блюда, салаты, закуски, пироги, молоко и сыры́. Девочка потянулась к столу: её очень мучила жажда, в горле уже першило. Но едва она чуть не коснулась кубка с водой, с обычной водой, она услышала голос:

— Оцепеней. — После короткой желтовато-рубиновой вспышки девочка замерла, её ладонь остановилась в сантиметре от фужера с водой.

Страх накатил с новой силой.

— Как я могла так легко попасть в ловушку? — прошипела она. — Я смогла убежать от неминуемой гибели, чтобы попасть в беду здесь, очень хорошо…

Она уже ругала себя, что усыпила бдительность, что почему-то решила, что можно чувствовать себя в безопасности, и, что самое главное, она даже не попробовала уйти отсюда сразу же. Все эти мысли вихрем пронеслись в сознании, и всё, что она смогла, — это заплакать.

— Как теперь без меня будет мама? — всхлипывая, негромко пропищала Шапочка.

Крупные слёзы катились по щекам, правая нога уже очень замёрзла.

— Успокойся, я спас тебя, — говорил тихий голос сокрытого тенью. — В эти Залы ведут дороги из многих реальностей. Это место, — он помолчал, — это следствие катастрофы в моём мире, она случилась очень давно и забрала многих. Когда-то это был бриллиант Шёлковых Песков, бескрайний, как небо, город Волшебников, сейчас это пустыня, Сметённый город, как его называют, или же Пустошь дверей, некоторые из них и приводят сюда. А теперь я снимаю чары, и ещё, — он выделил это голосом, — ничего не трогай. А после мы выберемся отсюда вместе, обещаю. Эти тени не всегда были такими, они потеряли всё, и теперь ревностно хранят то, что у них осталось и что сюда попадает.

Красная Шапочка тут же отдёрнула руку, словно от кипятка. Взмах намитной палочки — и в воздухе из крупицы образовалось две сферы: из одной быстро сформировался стаканчик, а из другой налилась водичка.

— Спасибо, — осипшим голосом сказала девочка, — мне только стаканчик, я наше молочко попью. Я потерялась, мне надо к бабушке, а мой башмачок…

— Туфелька? — переспросил голос. — С бала?

— Нет, башмачок, с ноги, — настойчиво повторила девочка, указывая на правую стопу в носочке.

Обладатель голоса, вызывая множество бликов в посуде и убранствах на столах, озаряя пространство токами намитной1 энергии, взмахнул волшебной палочкой. Из неё вырвался пучок лучащегося света. Яркая волна растворила непроглядную пелену теней и явила невероятных размеров, бескрайний зал, и, постоянно удаляясь, эта сияющая вспышка ещё не встретила препятствия. Голос из тени прервал молчание, и был очень-очень рад.

— Вот, там есть башмачок, нам повезло.

Их обоих втягивало в крупицу у лба обладателя голоса, и девочка почувствовала, как на её ноге застегнулась лямка башмачка.

— Ты возвращаешься в свой Мир, домой. Спасибо тебе, я тоже свободен, после того как пробыл здесь тридцать лет жизни…

Последнее уже звучало прерывистым эхом и постоянно отдалялось.

Девочку вдруг выбросило из другой кроличьей норы, на опушке тёмного леса со стороны мельницы. Она лежала на траве; было очень радостно, что удалось выбраться из того странного места. Звонкий детский смех вырвался у неё из груди. Приятный аромат скошенной травы, хвои и свежесть ветра, несущего прохладу близлежащих ручьёв, встречали её. На соседних полях были сложены стога сена, словом, она оказалась дома, и деревушка, где жила бабушка, уже виднелась за мельницей.