Красная Шапочка, черные чулочки

– Давай. Деньги лучше завернуть в платок, тогда случайно не вывалятся. Вот так. А карман потом застегнуть булавкой, это правильно. Да что это я… Бабушка тебя быстро жизни научит. В гости приехала, или горе какое?

– В гости.

– Это я так спросила. Твоя бабушка, верно, этим летом собирает урожай детей, – заметила она непонятно, потом улыбнулась: – А кто пирожки такие душистые испек?

– Я испекла. У мамы тесто дрожжевое не получилось, я сделала из творога.

– А из творога оно и побыстрей, и повкусней будет, – поддержала меня женщина, – особенно когда творожок подсох, устарился.

– Точно! – кивнула я. – Угощайтесь.

– Ну, Красная Шапочка, что тебе скажу сейчас. Если уж ты такие пирожки сама сотворила, тебе и горе – не беда. – Женщина заботливо укутала пирожки в корзинке, не взяв ни одного. – Поэтому ты вот так сейчас пойдешь этой тропкой, нигде не сворачивая, и выйдешь к пруду со старыми ивами. Поглядишь через пруд и увидишь эту самую Загниваловку как на ладони. Крайний к лесу дом с красной черепицей тебе и нужен. Идти-то всего километра три, не больше. Дорогой шоссейной будут все шесть, да у нас тут дороги глухоманные, лихачи которые попадаются, могут и задавить. А лесом – тихо и красиво получится.

– А она жива? – спросила я на всякий случай.

– Бабка твоя? Да она нас всех переживет.

– А у нее есть лошадь?

– У Воськиных чего только нет: и лошадь, и корова, и «Мерседес».

– А почему же меня не встретили?

– Я так думаю, – доверительно заметила женщина, – что тут все предусмотрено.

– Как это?

– Ну как… Сидит где-нибудь твоя бабушка и подглядывает, что ты будешь делать: самостоятельная выросла или как.

– Как это – сидит? Как это – подглядывает? – Я на всякий случай вскочила и осмотрелась.

– Да ты ее в жизни не отыщешь. Она умеет прятаться. А если сомневаешься идти, тогда давай ко мне – чай пить. – Она кивнула на станцию.

Я пошла в лес по тропинке – только чтобы уйти побыстрей от странной женщины.

И вот я иду, иду, иду по светлому березовому лесу и чувствую себя ужасно глупо. Потому что я иду к бабушке. Несу ей горшочек масла и пирожки с яблоками, а на голове у меня красная шапочка, а я девочка – сказками особо не балованная, можно даже сказать, совсем не балованная – мама моя предпочитала на ночь мне читать вслух что-нибудь полезное из учебников по истории. Я даже толком не знаю, чем кончилась сказка о волке и девчонке в красной шапочке. После поглощения волком внучки я дальше читать не хотела. Волк, конечно, мог запросто лопнуть от обжорства, бабушка с внучкой вывалиться из его живота вполне невредимыми… но что-то мне подсказывало, что в сказке все окончится для волка плачевно. Мама говорила, что большинство русских народных сказок написаны исключительно в форме страшилок, и показывала рисунки. Например, огромная печь с трубой, которая едет по деревне сама собой и давит всех, кто попадется. Или гусь размером с взрослого страуса, который уносит маленького мальчика в рабство. О бабушках вообще отдельный разговор. Ужасно носатое изображение одной из них радостно скалилось у распахнутой горящей печи, в которую она собиралась засунуть упитанного младенца. Еще был котел с кипящим молоком, куда прыгал несчастный седой старик, – мама объяснила, что это сексуально озабоченный царь, который надеялся таким образом помолодеть.

– Помолодел? – изумилась я.

– Сварился! – торжествующе объявила мама и показала соответствующую строчку в книжке, где так и написано: «Прыгнул да и сварился!»

Что касается рисунков к сказке о Красной Шапочке, то там их было всего два. Вначале толстенькая румяная девочка идет по лесу с корзинкой, а в конце – огромный волк с разрезанным животом, из которого вместо кишок лезли люди. Точно помню – среди них была бабушка в пенсне и несколько странных мужчин в шляпах с перышками. Я так и не знаю, кто эти мужчины, что они делали в доме у бабушки?..

Зато я знаю, что в XII веке рыцарь в полном вооружении весил 170 килограммов, а в XVI-м – уже все 220! Это, конечно, касается латных турнирных доспехов. До первого крестового похода рыцарские доспехи назывались броней, это была толстая льняная или кожаная рубаха с нашитыми сверху железными полосами.

Березы кончились. Начался непроходимый ельник.