Красная шапочка и Новый год

Я взяла кружку и принюхалась. Приятно пахло травами. Я грела руки, ожидая, пока напиток чуть остынет, а после начала прихлебывать малюсенькими глоточками. От сытной еды и горячего питья меня разморило, и я присела на лавку у окна, откинувшись и закрыв глаза.

— Э, да ты прямо на ходу засыпаешь…

Почувствовала, как у меня забирают кружку, а потом поднимают на руки и куда-то несут. Ощутила под головой мягкую подушку и провалилась в сон сразу же.

***

Проснулась от того, что в глаза бил солнечный луч. Ну да, пробуждение, как в дешевых любовных романчиках — клишированнее некуда. Но и делать нечего — надо вставать. Интересно, а там, в моем мире, сколько времени прошло? Надеюсь, не столько же, сколько здесь. Иначе у меня большие неприятности.

Встала, потянулась, оглянулась — Ромы не было. На столе стояла накрытая чистой тряпицей тарелка, а в очаге тихо булькал чайник. Откинула тряпочку — хлеб, масло, сыр. Еда незамысловатая, но вполне сытная. В кружке уже лежали травы, плеснула себе кипяток и села у окна.

Снег сверкал на солнце, словно россыпь драгоценных камней, аж глазам стало больно, и  я посмотрела в другую сторону, да так и застыла с кружкой в руках. Рома колол дрова. Он был раздет до пояса, от кожи валил пар, а руки, поднимавшие и опускавшие топор, мерно двигались. Мускулы перекатывались под кожей, а у меня в горле пересохло. Ну не бывает таких красивых мужиков. В моем мире уж точно. Ну или я не теми дорогами хожу. Застряла на этой мысли и рассмеялась. Впервые в жизни пошла нужной дорогой — и на тебе: то ли померла, то ли в кому впала, то ли просто сплю, как пьяница, в сугробе. Вот ведь незадача…

3

Тряхнула головой, прогоняя непрошенные мечты о том, как сейчас Рома войдет, крепко прижмет меня к себе и страстно поцелует. А я отвечу, конечно. Я ж не дура такой шанс упускать. Пусть и в мечтах.

Но Рома продолжал колоть дрова. Я огляделась — заняться мне было нечем. Разве что… Накинула висевшую овчину на плечи и вышла. Морозный воздух обжег легкие, заставив закашляться, но в голове прояснилось. Раз уж я здесь застряла на неопределенный срок, придется найти себе работу.

— Рома, — позвала я. — А почему елка не наряжена? Новый год же скоро.

Он застыл и повернулся ко мне, глядя недоуменно.

— Новый год?

— Ну да. Праздник такой. Наряжают елку, кладут под нее подарки, а в полночь загадывают желания.

— Никогда не слышал.

Он снова повернулся к колоде со стоявшим на ней куском деревяшки и занес топор.

— Ну вот теперь слышал. Давай елку нарядим? Мне заняться нечем.

— А ты, я смотрю, решила тут задержаться, — усмехнулся он.

Я смутилась. А ведь и правда, неудобно получается. Свалилась ему как снег на голову и уходить не собираюсь. И даже не спросила, можно ли мне остаться.

— Прости, я…

— Да ладно, оставайся, что уж там. Неужели ты думаешь, я тебя одну отпущу? Тут жилье ближайшее милях в пятидесяти, одна не дойдешь.

Мили… Вспомнила, что в нашем мире это примерно два километра, и поежилась. Сотню я точно не пройду. Для меня даже десять — и то подвиг. Я девушка городская, дитя бетона и асфальта. Мне бы транспорт и машины, фонари и дорожки, а не лес, занесенный сугробами по пояс.

— Спасибо.

Я оглянулась, заметила сбоку дома лавочку, на которую падали солнечные лучи, присела и зажмурилась. Зря говорят, что зимнее солнце не греет. Очень даже греет, мне во всяком случае было тепло. Рома вновь принялся за колку дров. Мы изредка бросали взгляды друг на друга, но молчали. Закончив, он с силой вонзил топор в колоду, сложил поленницу, взял часть дров и пошел в дом. Я прихватила еще несколько деревяшек, стараясь не нахватать заноз, и направилась следом. Свалили рова у очага, Рома поворошил угли, подул, добавил горсть мелких щепок и пару поленьев, и пламя загудело с новой силой, пожирая свежую добычу. В домике сразу стало теплее и уютнее.

— Так что ты там насчет елки говорила?

— Ну надо принести елку, нарядить…

— Постой-постой, срубить, что ли? — Он нахмурился.

— Ну да.

— Нет, так не пойдет. Я деревья без надобностти не рублю. Без этого как-то можно обойтись?

Я задумалась. Вспомнила, как однажды справляла Новый год у любимой бабушки, папиной мамы. Мы нарядили елку прямо во дворе, украсили ее выпечкой, конфетами, яблоками и позвали всех соседских ребят. Вместе с бабушкой водили хороводы вокруг елки, пели песни, а потом срывали вкусности и ели прямо на улице. Никто не ругал за грязные руки, немытые фрукты… Тот Новый год был самым веселым и счастливым в моей жизни. Жаль, что такое больше никогда не повторится — бабушка умерла несколько лет назад, дом в деревне продали, ехать было некуда.

Вспомнила я все это, и слезы сами навернулись на глаза. Отвернулась, сердито смахнула их и ответила.

— Можно, если у тебя во дворе есть елка.

— Солнышко, у меня во дворе лес. Уж елку в лесу как-нибудь найдем.

Несмотря на такое убедительное заявление, искали мы подходящее деревце почти полчаса. Вокруг было много и елок, и сосен, и пихт, но они были либо слишком далеко, либо слишком большие. Наконец нашлось почти идеальное дерево — высотой с Рому, пушистое, ровненькое и почти у самого домика.