Красная Шапочка на Манхэттене

— Наверное, этот колокольчик — ваш амулет.

— Разумеется, но у меня есть и другие амулеты. А вот и ваш поезд. Не забудьте пакет. Пока, малыш. Чмокни меня в щечку.

Мама с малышом исчезли в толпе. Минутой позже в окне вагона, разрисованного граффити, мелькнули их улыбающиеся лица. Мисс Лунатик было приятно знать, что в вагоне среди незнакомых людей едет мальчик по имени Рей, который увозит с собой ее колокольчик. Осторожно, стараясь не уронить пакеты, женщина взяла пухлую ручку Рея, сжимавшую колокольчик неуклюжими пальчиками, и на прощанье помахала ею мисс Лунатик. Неожиданно малыш выронил колокольчик, и мать нагнулась, чтобы его поднять. Мисс Лунатик так и не узнала, чем закончилась история, потому что поезд тронулся.

Она постояла на платформе, пока поезд не исчез в тоннеле, затем направилась к выходу. Шла она сгорбившись, с трудом волоча ноги: неожиданно у нее закружилась голова. Что будет с ее колокольчиком? Как сложится жизнь малыша Рея? Она задумалась о постоянных переменах, происходящих с людьми, со всем миром, о расставаниях, о тяжкой ноше, которую время безжалостно взваливает на спины людей. На мгновение у нее словно закружилась голова. «Какая же я старая! — подумала она. — Как бы я хотела снять с себя свое сокровенное бремя и передать его кому-нибудь юному, достойному принять бесценный дар! Но кто это может быть? Похоже, я слишком раскисла, разговаривая с комиссаром. Нечего было нюни разводить».

Внутренний голос подсказывал, что надо быть начеку. Она не собиралась подпускать к себе близко это нежелание жить, крепко держала себя в руках, не позволяя соскользнуть по крутой тропинке невеселых мыслей. «Упадешь в колодец — все, пропала, — говорил ей внутренний голос. — Оттуда уже ничего не увидишь, ты сама прекрасно знаешь». Да, она знала. Ничего не видеть означало перестать жить. Ей всегда помогала одна формула: голова должна контролировать ситуацию, приказать сгорбленному телу выпрямиться, а глазам — смотреть вперед.

Она направилась в один из широких подземных коридоров, ведущих к выходу. По правде говоря, ей не очень хотелось встречаться с Королем Сладостей. Идти к нему или нет, она решит на улице. А сейчас просто нужно шагать более твердо. И соображать, куда идти дальше.

Мисс Лунатик расправила спину, подняла голову — и тут увидела сцену, которая мгновенно заставила ее забыть о собственных несчастьях и заняться чужими.

Среди спешащих пешеходов, которые обгоняли друг друга, сталкивались, разбегались в разные стороны, стояла девочка лет десяти и тихо плакала, опустив глаза и прижавшись спиной к стене подземного перехода. Ее никто не замечал. На девочке был ярко-красный непромокаемый плащ с капюшоном, в руке она держала плетеную корзинку, покрытую клетчатой салфеткой.

Увидев ее, мисс Лунатик остановилась. Она быстро поняла, почему ее так тронуло это неожиданное видение: девочка была как две капли воды похожа на Красную Шапочку, нарисованную в книге сказок Шарля Перро. Эту книгу она подарила своему сыну, когда тот был маленький.

Она направилась к девочке, с трудом пробираясь сквозь разделявшую их толпу. Обнаружив возле своих туфель стоптанные ботинки, девочка подняла заплаканные глаза и увидела саму мисс Лунатик.

При виде столь необычного явления лицо девочки не выразило ни удивления, ни страха. Наоборот, глаза оживились, в них словно вспыхнула искорка радости и надежды. И мисс Лунатик, которой давно уже не приходилось видеть такого прозрачного доверчивого взгляда, почувствовала, как ее старое сердце согрел чужой приветливый огонек.

— Что с тобой случилось, малышка? Ты что, потерялась? — спросила она.

Девочка отрицательно покрутила головой. Потом достала из кармана платок, высморкалась и вытерла слезы.

— Нет. Эта станция ближе всего к Центральному парку, да?

— Правильно. Ты садишься в метро или выходишь?

— Выхожу… Лучше сказать… Собираюсь выйти, — произнесла девочка, всхлипывая.

— Я тоже. Так что, если хочешь, могу тебя проводить.

— Спасибо. Но это не нужно. У меня есть карта.

— Ах вот как, у тебя есть карта! Почему же ты плачешь? — спросила мисс Лунатик, заметив, что девочка снова всхлипывает.

— Это долгая история, — ответила девочка чуть слышно и опустила глаза. — Очень долгая.

— Ну и что? Все важное всегда требует времени. Главное, хочешь ли ты сама об этом говорить или нет.

Девочка посмотрела на нее с восхищением. Искорки восторга, вспыхнувшие в заплаканных глазах, напоминали лучи солнца, которое неожиданно пробивается сквозь грозовые тучи. Казалось, на ее лице вот-вот появится радуга.

— Хочу ли я говорить? Да, очень хочу! — воскликнула девочка. — Но кому я могу это рассказать?

— Мне, например.

— Правда?

— Конечно. Тебя это удивляет? Кстати, ты здешняя?

— Я живу не на Манхэттене, а в Бруклине. А сейчас я еду на север, в Морнингсайд, к бабушке. Или, лучше сказать, ехала… Я вышла из метро и остановилась, потому что… Честно говоря, я никогда не гуляла по городу одна. Мне хотелось посмотреть на Центральный парк… И вдруг… И вдруг мне стало страшно.

— Да что ты говоришь, девочка? Страшно… Какое некрасивое слово!