Красная Шапочка на Манхэттене

Как уже говорилось раньше, Морнингсайд расположен на севере Манхэттена, в верхней части окорока. До рождения Сары бабушка тоже жила на Манхэттене, но только на юге, по другую сторону Ист-Ривер. Сара много раз слышала, как мать с тоской вспоминает тот дом, где жила до замужества. Она звала его «Дом на авеню С». Казалось, она по нему скучает только потому, что он расположен ближе к Бруклину, чем нынешний, и добираться до него проще. Больше она о нем ничего не говорила, и было непонятно, красивый он или нет.

Когда Сара вот-вот должна была появиться на свет — она родилась через три года после того, как родители поженились, — бабушка Ребекка переехала и стала жить со своим таинственным мужем, или кем уж он ей приходился, в районе Морнингсайд, недалеко от того места, где у старика была книжная лавка. Сара смутно помнила бабушкин дом — она бывала там когда-то очень давно, еще в раннем детстве. Поскольку там жил мистер Аурелио, девочку туда почти не водили, да и сама миссис Аллен бывала там нечасто. В раннем детстве, когда ребенок еще только учится читать и мечтать, незнакомый мир вокруг кажется ему волшебным, и потому район Морнингсайд был для Сары чем-то далеким и загадочным, собор Иоанна Чудотворца казался ей заколдованным замком, а дом на Манхэттене, из окон которого она различала вдали темный пустынный парк, — замком из приключенческого романа.

Какой бы Сара ни была умницей, книг она до поры до времени не читала. Когда же в один прекрасный день она их прочла, ей вспомнилось раннее детство и дом в Морнингсайде, который был для нее домом из романа.

Ее первые детские фантазии были связаны именно со словом «Морнингсайд», которое казалось ей самым чарующим на свете звуком. Оно было похоже на шелест крыльев. Да и его значение — «рядом с рассветом» — само по себе очень красиво. Кроме того, в Морнингсайде, то есть рядом с рассветом, жили мистер Аурелио и бабушка Ребекка — два существа, настолько непохожие на Сэмюэля Аллена и его супругу, что Сара не могла поверить, что они родственники. Мистер Аурелио и бабушка Ребекка тоже были героями романа. Потому что в романах, как узнала Сара чуть позже, не пишут про обыкновенных людей.

Это может показаться странным, но пока бабушка жила с книжным королем Морнингсайда, мистер Аллен, несмотря на свои шутки, относился к ним лучше, чем его жена. По крайней мере, он уважал их привычки, не осуждал и не злился: у них была своя жизнь, которая его не касалась. Называл он их просто: «Морнингсайд».

— Сегодня утром мне на работу звонил Морнингсайд, — говорил он иногда во время ужина.

А у миссис Аллен, когда она слышала о Морнингсайде, начиналось что-то вроде нервного тика — она моргала дважды подряд.

— Скажите пожалуйста! А почему бы им не позвонить прямо сюда?

Мистер Аллен преспокойно обедал или смотрел телевизор, точнее, делал то и другое одновременно.

— Мне-то что за дело? Может, они тебе звонили, а у тебя было занято. И вообще, разве она не твоя мать? Спроси у нее сама. Скорее всего, она устала от твоих бесконечных советов. Ты обращаешься с ней как с ребенком.

— А она и есть дитя малое.

— Да что ты говоришь! Я вот нормальный взрослый человек, а ты и мне без конца даешь советы. Это любому надоест.

— Ладно, ладно. И чего они хотели?

— Они сказали, что она сегодня вечером уезжает петь в «Найак». Скорее всего, уже уехала. Пробудет там два дня.

Имя Глории Стар еще помнили кое-где в старомодных недорогих клубах, ее время от времени приглашали, и она пела блюзы, облокотившись на старое пианино.

— Все ясно, — вздыхала миссис Аллен. — Вот почему она не хочет мне звонить: ей отлично известно, что я на это скажу.

— А почему ты должна что-то говорить? Какое тебе дело? — спрашивал мистер Аллен. — Пускай себе поет на здоровье, тем более если он не возражает. В конце концов, только он имеет право возмущаться.

— Ну да, пока это ему не надоест. Она еще пожалеет: когда он ее бросит, она будет уже старой и вряд ли найдет другого. Я за нее боюсь, Сэмюэл.

— А я нет. Каждый живет как умеет. Оставь Морнингсайд в покое.

В раннем детстве Сара побывала в Морнингсайде всего три или четыре раза.

Кота в то время еще не было, а в прихожей стояла вешалка с позолоченными львиными головами.

Дверь внизу открывала толстая чернокожая консьержка, которая всегда носила короткие рукава, даже зимой. Ее звали Салли.

Сара помнила бабушку такой, какой видела ее однажды в Морнингсайде. В тот день ее очень поразило, что бабушка выглядит моложе матери. На ней было зеленое шелковое платье, и она сидела пред трюмо, заставленным блестящими баночками. Нанося перед зеркалом макияж, бабушка подпевала пластинке с итальянской песенкой:

Parlami d’amore,

Mari'u

Tutta la mia vita

Sei tu…[1]

В те времена бабушка казалась совсем другой. И дом в Морнингсайде тоже был другим. Позже, когда отец назвал бабушку «ящерицей», Сара подумала, что он, как и она сама, тоже запомнил ее в том зеленом платье.