Красная Шапочка выходит на охоту (СИ)

Моя грудь была полностью обнажена, но сейчас это было мелочью, не заслуживающей внимания. И месье Бужере не смотрел на меня плотоядно. Похоже, его совсем не волновало, что на земле лежит полуголая связанная девственница. Не волновало в определенном смысле. А так он оглядел меня с удовольствием — почти ласково.

— Удивлены, дорогая мадемуазель? — произнес он весело.

Саломея уступила ему место, и доктор опустился рядом со мной на колени, положив на землю чемоданчик.

Я повернула голову и увидела, как открывается верхняя крышка, а потом приподнимается перегородка посередине — во врачебном чемоданчике было двойное дно.

— Золотой серп! — воскликнула я, потому что в чемоданчике лежало именно оно — дьявольское оружие первого Лагара.

Похожий на полумесяц на ножке, серп словно притягивал к себе лунный свет. Вдоль «полумесяца» шла чеканка тонкой работы — крохотные изображения птиц, змей, человеческих глаз и рук, странные знаки, черты и звезды…

— Он не золотой, милая Медхен, — доктор достал серп и полюбовался им, поймав на изогнутое лезвие свет. — Это — бронзовый хопеш. Древняя работа. Такие мечи делали в незапамятные времена в Египте, и они прекрасно рассекают реберные кости. Видите, он заточен снаружи, а не внутри, — он любезно показал мне заточку. — Отличное оружие для убийства.

— Значит, это вы выкрали серп из могилы Лагара, — сказала я медленно. — И вы убили всех… и Анну-Ми тоже.

— Хватит болтать, — Саломея пошире распахнула мою разрезанную рубашку и села мне на ноги, придерживая повыше колен. Я попыталась лягнуть ее и сесть, и нам пришлось повозиться под насмешливым взглядом Бужере, прежде чем Саломея одолела меня и снова повалила спиной на камни, удерживая мои ноги. — Честно говоря, я не ожидала, такой прыти от вашей подруги, — сказала она с улыбкой. — Вот что значит — хорошие Шапероны. Она хоть и была под воздействием снотворных капель, а чуть не убежала. И так лягнула меня по ребрам, что я до сих пор дышу с трудом. Поэтому мы решили вас связать. Так и нам будет проще, и вам не придется слишком долго страдать — легкая смерть благо, моя дорогая.

— Опоили Анну-Ми каплями! — я приподнялась на локтях, гневно глядя то на одну, то на другого. — Ведь иначе она не пошла бы с вами!

— Она и не пошла, — призналась Саломея. — Пришлось ее тащить. А под этим деревом ваша подруга вдруг очнулась. И вы тоже, Медхен, очнулись слишком рано. Поэтому теперь придется потерпеть. Извините, но вы сами виноваты. Не надо было приходить в себя раньше времени.

— Я-то в чем виновата, убийцы?!.

— Вам известно всё, — ответил Бужере, помахивая мечом-хопешем, разминая руку для удара. — Ну или почти всё. Когда вы сказали про сердце, которому позавидует Дуамутеф, я понял, что вы — последнее звено в этой цепи. Дуамутефу не хватает только вас. Но я удовлетворю его желание. Я подарю вас ему.

— Хотите принести в жертву своему господину семнадцатую девственницу? — я попыталась взглядом удержать его на расстоянии, перекатываясь на бок.

Саломея недовольно покривилась, потому что ей пришлось толкнуть меня, укладывая на спину, а для этого нужно было потревожить ушибленные ребра.

— Надо будет — принесу в жертву и двадцать дев, и пятьдесят, — пообещал мне доктор. — Саломея, дорогая, поосторожней. Я начинаю.

Он замахнулся, метя ударить двумя руками, сверху вниз, немного по косой. Хопеш грозно сверкнул блестящим лезвием, понесся вниз, но я вскинула руки и приняла изогнутый клинок на клинок своего посеребренного ножа. Мой нож получил зазубрину, но выдержал!

— Откуда нож?! — заорал Бужере, отскакивая, и Саломея тоже поспешила прочь, потому что я махнула ножом перед самым её лицом.

— Клянусь, его не было… — виновато пробормотала она. — Я обыскала её….

— Был, — сказала я ледяным тоном, пытаясь перепилить веревки, опутывавшие мои ноги. — За рукавом. Там вы меня не ощупывали, дорогая Саломея. И пока вы с доктором тащили меня на поле, я успела достать его и надрезать веревки. Чтобы они лопнули в нужный момент.

— Какой недосмотр, — сказал Бужере, уже обретая спокойствие. — Но вы же должны были спать, милая дева?

— Если бы выпила ваш лимонад, то так и произошло бы, — ответила я, не отрывая от него взгляда и продолжая перерезать свои путы. — Но я вылила это пойло, а ваша сообщница ничего не заметила.

— Хитро, — усмехнулся Бужере. — Но вам, всё же, придётся уснуть навсегда, Медхен, — он снова замахнулся, уже справа налево, изо всех сил, будто орудовал топором.

Мой нож не спас бы от такого удара, а веревки всё ещё опутывали ноги. Хопеш сверкнул остро заточенным лезвием и полетел вниз и медлить было нельзя. Я перекатилась на бок, вскочила на колени, в одно мгновение перекинула нож из правой руки в левую, правой схватила Бужере за запястье, останавливая удар, а левой вонзила доктору в грудь нож, по самую рукоять.

— Меня зовут Мари-Жанна Валле, — ответила я сквозь зубы, выворачивая доктору руку и отбирая серп.