Красная шкатулка

— Десять тысяч долларов, — кивнув, повторил Вулф. — Примерно такова стоимость оказанных мною услуг. Половина, как мы договаривались, — за расследование обстоятельств смерти Молли Лок, другая — за вызволение вашей кузины из этой… по вашим словам, чертовой дыры.

— Но вы же ничего не сделали, дорогой мой! Вы что, с ума сошли?! — Глаза его угрожающе прищурились. — Хотите ободрать меня как липку?

— Десять тысяч! — отрезал Вулф. — Более того, вы не выйдете отсюда, пока банк не подтвердит вашу кредитоспособность.

— Да вы совсем спятили! — затараторил Фрост. — Нет у меня десяти тысяч. Спектакль дает неплохие сборы, но я еще не расплатился с долгами. Да если б я имел такую сумму — с какой стати?! Это шантаж, я… я…

— Успокойтесь, мистер Фрост. Вы позволите мне сказать?!

Луэллин оторопело глянул на Вулфа. Тот уселся поудобнее и начал:

— Дорогой сэр, мне не нравятся ваши дурные привычки. Например, вы считаете, что слова — это что-то вроде кусков кирпича, которыми можно швыряться как попало. От такой привычки надо избавляться. Другая — ваше ребяческое безрассудство, готовность кинуться в любое предприятие, не задумываясь о последствиях. Вам следовало бы тщательно взвесить все «за» и «против», прежде чем приглашать меня. Однако же вы, ничего не взвесив, наняли меня и, доложу я вам, окончательно сожгли за собою мосты, когда уговорили меня совершить фантастическую вылазку на Пятьдесят вторую улицу. За такие вещи надо платить. Мы с вами связаны договоренностью: я обязан провести расследование, а вы обязаны заплатить соответствующую сумму. Затем по неким личным причинам и в силу привходящих обстоятельств условия договоренности перестают вас удовлетворять. И вот, вместо того чтобы прибегнуть к принятой в таких случаях процедуре, вы являетесь в мой кабинет и хотите убрать меня из дела, используя неподобающие выражения вроде «шантаж» и прочее. Стыдитесь! Вы ведете себя как капризный испорченный ребенок.

Вулф налил себе пива и выпил. Луэллин Фрост молчал, уставившись на него. Я быстро занес в записную книжку тезисы монолога и одобрительно кивнул шефу, отдавая дань его красноречию.

— Но позвольте, мистер Вулф, — заговорил наконец обескураженный клиент. — Мы не договаривались, что вы поедете туда… то есть я хочу сказать, что я не предполагал, что придется поехать… — Он помолчал, подыскивая доводы. — Я не ставлю под сомнение договоренность. У меня и в мыслях не было ничего такого. Я просто спросил, можем ли мы считать, что инцидент исчерпан, и сколько я вам должен?

— Я вам ответил: десять тысяч.

— Но у меня нет такой суммы, во всяком случае, сейчас. Может быть, мне удалось бы собрать ее, ну, скажем, за неделю. Но даже если соберу… Господи, за два часа работы…

— Вы платите не за работу. Я не допущу, чтобы из-за ваших прихотей страдала моя репутация. Да, я продаю свои способности, но не следует принимать меня за мелкого торговца или какого-нибудь фокусника. Я — художник. Представьте, вы заказываете Матиссу картину. Он принимается за работу, набрасывает эскиз, делает первые мазки, и тут вы сдираете с подрамника холст и заявляете: «Хватит! Сколько с меня?» Вы можете сказать, что сравнение неудачное. Но каждый художник честолюбив, и у меня есть честолюбие. А в вашем воспитании я вижу серьезные пробелы. Вы даже не понимаете, как возмутительно ведете себя.

— Господи! — Фрост выпрямился, посмотрел в мою сторону, словно ища поддержки, потом снова перевел взгляд на Вулфа. — Ладно, согласен — вы художник. Но я уже сказал, у меня сейчас нет десяти тысяч. Что, если я проставлю на чеке не сегодняшнее число, а другую дату, например, на неделю вперед?

Вулф мотнул головой.

— Вы можете распорядиться об отсрочке платежа. Но у меня нет оснований вам доверять. Вы ожесточены, чего-то боитесь. Кроме того, за такие деньги клиенты вправе ожидать больших результатов, и я еще должен потрудиться, чтобы заработать их. Единственно разумный путь…

Его прервал телефонный звонок. Я повернулся к своему столу и снял трубку. Недовольный мужской голос спросил, кто говорит. Я назвал себя и через полминуты услышал другой голос с очень знакомыми интонациями. Слова моего собеседника на том конце провода вызвали у меня улыбку, и я сказал Вулфу:

— Это инспектор Кремер. Говорит, что один из его людей увидел вас у Макнейра и чуть не отдал богу душу от удивления. Сам он тоже чуть не помер, когда узнал об этом. Говорит, ему доставило бы удовольствие коротко обсудить по телефону убийство Молли Лок.

— Ему, может, и доставило бы, а мне — нет. Скажи, что я занят.

Мне пришлось продолжить разговор с Кремером. Он был настроен очень даже дружелюбно — как человек, у которого кончился бензин в безлюдном месте, и вдруг мимо проезжает автомобиль.

— Он мог бы сам заскочить часиков в шесть, — продолжал я передавать шефу сказанное, — выкурить сигару и сопоставить наблюдения. Говорит, дело неотложное.

Вулф кивнул, и я сказал Кремеру, чтобы он приезжал.

Луэллин Фрост встал и, тараща глаза то на Вулфа, то на меня, спросил без прежней напористости:

— Это инспектор Кремер? Он что, придет к вам?