Красная шкатулка

– Значит, дядя Бойд на самом деле мой отец? – ровным, безжизненным голосом сказала Хелен Фрост. – То есть… был отцом? Как же так? Я ничего не понимаю.

Ллевелин стоял рядом, положив руку ей на плечо и глядя на миссис Фрост. Дадли бормотал что-то невразумительное.

– Пожалуйста, сядьте, мистер Фрост, – продолжал Вулф. – Да, мисс Макнейр, он был вашим отцом. Миссис Фрост думает, что я узнал об этом после того, как нашли шкатулку. Она ошибается. Моя догадка полностью подтвердилась еще утром в четверг, когда вы сказали, что в случае вашей смерти – если она случится до достижения вами двадцати одного года – состояние Эдвина Фроста перейдет к его брату и племяннику. Когда я сопоставил этот факт с некоторыми другими, картина получилась вполне ясная! Впервые меня натолкнула на эту мысль странная привычка Макнейра дарить вам бриллианты. Почему именно бриллианты – сам он их не очень любил – и почему именно вам? Не потому ли, что вы родились второго апреля и тогда ваш камень – алмаз?

– Боже ты мой! – пробормотал Ллевелин. – Я ведь как-то говорил Макнейру…

– Не перебивайте меня, мистер Фрост. Есть и еще одно соображение. Во время нашей последней беседы в среду мистер Макнейр сказал, что жена его умерла, но он не сказал, что умерла его дочь. «Я потерял дочь» – вот как он выразился. Конечно, «потерял» – вполне обычный эвфемизм для случая, когда не хотят впрямую говорить о смерти, однако почему он не употребил его по отношению к жене? Про родителей он сказал «умерли», дважды повторил, что жена умерла, однако о дочери сказал – «потерял». Это не похоже на случайность.

Я видел, как шевелятся губы у Гленны Макнейр. Наконец она выдавила:

– Но как могло случиться… что он потерял меня?

– Я понимаю вас, мисс Макнейр. Минутку терпения. Есть и другие косвенные доказательства, которые я почерпнул из ваших слов. Помните, например, вы рассказали мне свой сон про апельсин? Очень может быть, что этот повторяющийся сон есть выражение подсознательной памяти. В общем, я и без шкатулки догадался, кто вы на самом деле, а также кто и зачем убил мистера Макнейра и мистера Жебера. Однако было бы нехорошо тешить свое самолюбие за ваш счет. Вы ведь хотите знать, как мистер Макнейр потерял вас? Все очень просто. Изложу лишь самое главное… Миссис Фрост! Немедленно сядьте на место!

Уж не знаю, может быть, Вулф и числил мой револьвер по разряду театрального реквизита, но сам я вовсе не считал его бутафорией. Миссис Фрост вскочила, держа в руках черную сумочку. Я, правда, не думал, что она притащила с собой какое-нибудь хитрое устройство, плюющееся ядом, так как, случись обыск, ей бы несдобровать, и все же береженого Бог бережет. Я решил вмешаться:

– Миссис Фрост, отдайте мне вашу сумочку или бросьте ее на пол! Иначе я возьму вас на мушку.

Она даже взглядом меня не удостоила, а возмущенно обратилась к Вулфу:

– Прошу оградить меня от оскорблений! – В ее глазах плясали злые огоньки. – Я ухожу. Пойдем, Хелен!

С этими словами она пошла к двери. Я рванулся следом. Но Кремер преградил нам путь.

– Минуточку, миссис Фрост, – сказал он и обратился к Вулфу: – Я хотел бы все-таки знать, на что вы намекаете.

– Мистер Кремер, – отозвался Вулф, – я всегда знаю, что говорю. Возьмите у миссис Фрост сумочку. А то век жалеть будете. И пусть она сядет на свое место.

Что мне нравится в нашем полицейском инспекторе – когда надо, он умеет не церемониться. Кремер решительно взял миссис Фрост за плечо.

– А ну-ка, дайте сюда! – приказал он. – Посидите пока без нее. Все претензии после. – И, не дождавшись, сам выхватил сумку.

Замечу, что в такой ответственный момент миссис Фрост не позвала на помощь своих мужчин, – видно, это было не в ее характере. И даже не испугалась, а, посмотрев на инспектора в упор, сказала:

– Вы хотите применить силу?

– Мм, – промычал Кремер, пожав плечами. – Просто я прошу вас посидеть здесь, пока мы не закончим.

Миссис Фрост прошла на свое место и села. Гленна Макнейр мельком глянула на нее и снова повернулась к Вулфу. Мужчины старались не смотреть друг на друга.