Красная шкатулка

– Бумагу, пожалуйста.

Она вручила мне листочки бумаги, а я дал один капитану Диксону и оставил себе другой.

– Теперь, миссис Боллин, пожалуйста, делайте то, что я попрошу, естественно, как вы сделали бы это в обычных условиях, без колебаний или нервозности.

Она улыбнулась мне.

– Я не нервная.

– Хорошо. – Я протянул ей коробку. – Возьмите конфетку.

Ее плечи не без изящества поднялись и опустились.

– Я редко ем конфеты.

– Нам не нужно, чтобы вы ели. Просто возьмите конфетку. Пожалуйста.

Она, не глядя, опустила руку в коробку, поймала «крем в шоколаде» и подняла конфету вверх. Я сказал:

– Хорошо. Положите ее обратно, пожалуйста. Вот и все. Благодарю вас. До свидания, миссис Боллин.

Она оглянулась на нас и сказала дружелюбно, но с удивлением:

– Ну и ну! – и ушла.

Я склонился над столом, поставил галочку в углу ее листика бумаги и цифру шесть под ее именем. Кремер заворчал:

– Вульф сказал: надо делать три пометки.

– Да. Он предлагал учитывать и наше мнение. Но мне кажется, что, если эта дама и была в чем-нибудь замешана, то даже Ниро Вульф никогда бы не выяснил этого.

Диксон издал очередной звук, средний между криками южноафриканской антилопы и трехпалого ленивца.

Дверь открылась, и вошла высокая стройная женщина в плотно облегающем длинном черном пальто с черно-бурой лисой. Она, вероятно, страдала гигантоманией. Губы ее были крепко сжаты. Она пристально посмотрела на нас глубоким сосредоточенным взглядом. Я взял ее листочки и передал один Диксону.

– Теперь, мисс Клеймор, пожалуйста, делайте то, что я вас попрошу, так, как будто вы у себя дома, без колебания или нервозности. Хорошо?

Она немного поежилась, но я уже протянул ей коробку.

– Возьмите одну конфету.

– Ох. – Она задохнулась от изумления и уставилась на конфеты. – Это та коробка…

Мисс Клеймор содрогнулась, отступила, поднесла руку, сжатую в кулак, ко рту и завизжала.

Я сказал ледяным тоном:

– Благодарю вас. До свидания, мадам. Все в порядке. Дежурный!

Шпик тронул ее за руку и повернул к двери. Я заметил, нагнувшись, чтобы отметить ее листок:

– Этот визг явно наигранный. Она такая же фальшивая на сцене, как и вне ее. Вы видели ее в спектакле «Цена глупости»?

Кремер спокойно сказал:

– Это чертова баба.

Диксон издал какой-то звук. Дверь открылась, и вошла еще одна женщина. Мы проделали все по нашему плану. Это заняло почти два часа. Служащих мы приберегли на конец. Некоторые клиенты брали по три конфетки, некоторые по две, а несколько человек не взяли ни одной. Когда первая коробка поистрепалась, я вынул свежую из запаса. Диксон издал еще несколько звуков, но ограничивался главным образом тем, что делал на своих листочках бумаги отметки, а я продолжал делать то же на моих. Кое-кто препирался, но серьезных инцидентов не было.

Вошла Элен Фрост. Она была бледна, как смерть, и не взяла ни одной конфеты. Тельма Митчел пристально посмотрела на меня и, закусив нижнюю губу, взяла три конфеты – «засахаренные фрукты». Дадли Фрост сказал, что мы занимаемся ерундой, и затеял спор с Кремером. Ему пришлось выслушать предложение покинуть комнату. Луэлин ничего не сказал и выбрал три разные конфеты. Мать Элен взяла тонкую узенькую шоколадку, «иорданский миндаль», драже с вязкой начинкой и деликатно вытерла пальцы носовым платком после того как положила их обратно.

Один посетитель, который заинтересовал меня потому, что я уже слышал о нем кое-что, оказался сорокалетним мужчиной в легком костюме с подложенными плечами. Впрочем, возможно, он был и старше. У него были темные глаза, которые беспрестанно двигались. На листке значилось: Перрен Геберт.

Поколебавшись секунду – брать или не брать конфету, он улыбнулся, чтобы показать, что готов потешить нас, и взял одну наугад.

Служащие пришли последние, а самым последним был Бойден Мак-Нэр. После того как я закончил с ним, инспектор Кремер встал.

– Благодарю вас, мистер Мак-Нэр. Вы сделали для нас большое одолжение. Через две минуты мы уйдем отсюда, и вы можете открывать свой магазин.

– Вам удалось… что-нибудь узнать?

Мак-Нэр вытер лицо носовым платком.

– Я не знаю, как это повлияет на мои дела. Все это ужасно. – Он сунул руку в карман и снова вытащил ее. – У меня разболелась голова. Пойду-ка я в кабинет и выпью немного аспирина. Мне следует, наверно, зайти в больницу и отправиться домой. Что это был за трюк такой?

– То, что мы делали здесь? – Кремер вынул сигару. О, это был просто психологический эксперимент. Я дам вам знать, если нам удастся сделать какой-либо вывод.

– Извините, я должен отсюда уйти и заняться теми женщинами… Ну, дайте мне знать.

Я ушел вместе с Кремером. Капитан Диксон поплелся за нами. Когда мы выходили из здания, Кремер держался спокойно и с достоинством, но как только очутились на тротуаре, он набросился на меня и задал жару. Я удивился, каким ядовитым он может быть, но, поскольку он продолжал горячиться, я понял, что он просто высказывает свое «высокое мнение» о Ниро Вульфе. Как только мне удалось вставить слово, я сказал: