Красная сирена

За окном висела чернильно-черная ночь. Настольная лампа и галогеновый светильник скупо освещали комнату. Лица троих мужчин казались высеченными из мрамора.

Комиссару Хасслу сообщили о случившемся в восемь вечера, когда он вернулся после совещания с сотрудниками Интерпола в Гааге. Судья вынужден был прервать семейный ужин, а прокурор, которого отыскали на официальном приеме, прислал одного из заместителей. Они приняли инспектора Ван Дайк только через час, обсудив для начала проблему наедине.

Первые полчаса оказались самыми трудными для Аниты: ей пришлось изложить все подробности дела, приведшие к катастрофе. За операцию отвечала она.

Анита сидела, вытянувшись как струнка, и молча ждала продолжения.

С того места, где сидел комиссар, донеслось медвежье бурчание.

— А что мы вообще знаем о Кристенсенах? Голос Хассла звучал не слишком нежно, но Анита понимала: шеф протягивает ей спасительную соломинку. Она мысленно поблагодарила комиссара и ринулась в бой.

— Здесь вся информация, которую я смогла собрать официальным путем, — начала она, доставая из сумки увесистое досье.

Анита привстала и положила кремовую папку на стол перед Хасслом.

Кое-что мы знаем о Йохане Маркенсе, человеке из супермаркета, — добавила она. — А на индонезийца у нас ничего нет.

Она поудобнее устроилась на стуле.

Комиссар начал листать документы. Судья Ван дер Хеед отошел от окна и встал за спиной Хассла, читая исписанные страницы. Молодой прокурор смотрел на ночное небо.

— Обобщите для нас картину, — бросил наконец Хассл, кладя папку на кожаный подлокотник своего кресла.

Анита поняла, что получила шанс реабилитироваться после ужасной осечки, которую она допустила после обеда, и комиссар вынужден был устроить ей выволочку в присутствии типов из министерства.

Она понимала: комиссар делает все, чтобы она сама оправдалась перед высокими шишками правоохранительной системы и доказала свой профессионализм.

Инспектор собралась с мыслями и ринулась в бой.

— Итак… Ева Астрид Кристенсен. Тридцать семь лет. Родилась в Цюрихе. Ее отец, Эрик Кристенсен, датчанин, жил в Швейцарии, потом перебрался в Нидерланды, где женился на Бриджит Нолте, дочери богатого антверпенского ювелира. Эрик Кристенсен был бизнесменом с истинно протестантским менталитетом. Преуспел в международной торговле. Два года назад Ева унаследовала большую часть семейного состояния. Она продолжает дело отца и владеет новыми предприятиями, которые сама основала. Полный список прилагается.

Анита перевела дыхание и продолжила:

— Далее, Вильхейм Карлхайнц Брюннер, австриец, родился в Вене. Тридцать три года. Единственный ребенок в семье, скажем так… не совсем обычной. Мать умерла, когда он был совсем маленьким. Воспитанием занимался отец, Мартин Брюннер. В сорок пятом его осудили за коллаборационизм, но в шестидесятые, во время экономического бума в Германии, он быстро разбогател благодаря состоянию жены. Насколько мне известно, в конце восьмидесятых он сошел с ума и сейчас находится в лечебнице в Швейцарии. До встречи с Евой Кристенсен Брюннер успел промотать большую часть экономической империи. Казино, Лазурный Берег, горные лыжи, дорогие гостиницы. Теперь Ева управляет всем, что у него осталось.

Анита помолчала несколько мгновений, давая комиссару возможность переварить услышанное. Вернее, чтобы по установленному коду, понятному только им двоим, включились пришлые чиновники.

Толстый сыщик едва заметно кивнул, и Анита поняла, что может продолжать.

— Брюннер — не отец Алисы, а отчим. Настоящий отец — англичанин, живет в Португалии, но мы ничего о нем не знаем… Я еще вернусь к нему чуть позже.

Анита заметила, что комиссар прячет улыбку. Он сам поучал ее однажды: «Будьте осторожны, Анита, крупные акулы там, наверху, ненавидят таких умных и ярких людей, как вы… Никогда не создавайте впечатления, будто преподносите им урок».

Бросив на начальника взгляд сообщницы, она пошла дальше:

— Следующий — Йохан Маркенс, тридцать шесть лет. Родился в Бельгии, в Антверпене. Осужден один раз — десять лет — за нанесение увечий и незаконное ношение оружия. Два раза привлекался за торговлю наркотиками, но осужден не был. Проходил по делу об убийстве дилера, здесь, в Амстердаме… Всякий раз не хватало улик.

Комиссар приподнял бровь. Это был сигнал: здесь нужна дополнительная информация.

— И в деле об убийстве, и в деле о торговле героином были многочисленные свидетели, обеспечивавшие ему железное алиби… В обоих случаях Маркенса не было в Нидерландах.

Комиссар пристально посмотрел на Аниту. Она ответила на молчаливый вопрос:

— Ни Кристенсен, ни Брюннера не было среди свидетелей, хотя…

Огонек, вспыхнувший во взгляде комиссара, побуждал ее продолжать.

Анита сделала глубокий вдох.

— Вполне вероятно, что многие свидетели были связаны с Кристенсенами. Мы пока не успели проверить…

Анита хотела сказать, что после перестрелки в магазине прошло всего несколько часов, но она успела собрать первые сведения, необходимые для столь крупного расследования.