Красная сирена

— Ты прекрасно знаешь, что это будет незаконно, а следовательно, невозможно. Наш дорогой усопший владел тремя четвертями всего этого. — Она обвела рукой дом и все вокруг. — В его завещании специально оговорено, что после моей смерти все, что принадлежало ему, отойдет к тебе… Но…

Бабушка смотрела на свою дочь, стоявшую в самом центре огромного ковра.

— Но, — продолжила она, — от меня ты получишь чисто символическую долю. Все остальное достанется известному тебе Фонду помощи детям, больным лейкемией.

И бабушка радостно улыбнулась.

Странный огонек блеснул в этот момент во взгляде Евы Кристенсен. Никто его не заметил, только Алиса, видевшая лицо и фигуру матери в огромном зеркале, заменявшем стену в глубине комнаты.

Алису испугала ледяная густая ненависть во взгляде матери.

На Рождество бабушка заболела. Той ночью именно Алиса вызвала врача. Бабушку положили в больницу, а Алиса с матерью вернулись к себе в морозный снежный день 27 декабря. Мама сказала, что это, скорее всего, были ее последние каникулы у бабушки.

Несколько недель спустя, в начале февраля, бабушка умерла.

Утром 15 мая 1991 года Ева Кристенсен, Алиса Кристенсен и Вильхейм Брюннер переехали в огромный дом в Амстердаме. Алисе вот-вот должно было исполниться одиннадцать.

— Отныне, — сказала ей мать, — мы будем жить здесь, в доме моего отца. А летние каникулы ты станешь проводить в Швейцарии, у наших друзей из Цюриха.

После летнего отпуска родители вернулись в прекрасной форме, они смеялись, обсуждая, намеками и полунамеками, как хорош оказался опыт, испытанный на испанском побережье.

Именно тогда в их доме появился господин Кеслер. И остался с ними навсегда.

Господин Кеслер был помощником Вильхейма Брюннера. Он помогал ему во всем: водил новую машину — огромный «мерседес» цвета «серебристый металлик» с янтарными бликами. Занимался садом, стриг газон, убирал скошенную траву.

Господин Кеслер был высоким блондином лет сорока с серо-голубыми глазами, сильным и молчаливым. Алиса сразу инстинктивно почувствовала к нему холодную ненависть. А еще она его боялась. Алиса смутно чувствовала, что за правильными чертами красивого лица живет тщательно скрываемая жестокость.

Помимо обычных обязанностей, Кеслер возил на голубом грузовике с огромными фарами какие-то коробки, заклеенные скотчем.

Как-то раз Алиса спросила у матери, что в них, и та небрежно ответила, любуясь своими безупречными кроваво-красными ногтями: «Да так, ничего, это для взрослых, моя дорогая малышка».

Однажды Алисе удалось увидеть содержимое одной из коробок.

Потом она долго спрашивала себя, что взрослые делают с таким количеством видеокассет.

Коробки хранились в подвале, в комнате с бронированной дверью, ключ от которой находился в сейфе с самой современной системой сигнализации. Только Кеслер и родители имели к нему доступ.

Тогда же родители заговорили о студии, которую они покупают за городом. Алиса там никогда не была, только видела несколько полароидных снимков дома, сделанных в период оформления покупки.

Мать сочла нужным разъяснить Алисе, что они с Вильхеймом занимаются теперь еще и производством телепрограмм для иностранных каналов. Она с гордостью продемонстрировала дочери вычурную визитную карточку, где под ее полным именем — Ева Астрид Кристенсен — изящным шрифтом было выгравировано слово «продюсер».

Примерно полгода спустя, желая совершенствовать образование дочери, Ева наняла ей воспитательницу, мадемуазель Чатарджампу. Она работала, чтобы оплачивать обучение в университете.

Алиса сразу влюбилась в Сунью Чатарджампу, молодую красивую уроженку Шри-Ланки, она очень скоро заняла в ее сердце место матери, часто отсутствовавшей вместе с Вильхеймом. Последнего девочка терпеть не могла, хотя и была вынуждена смириться с его присутствием. Он был кичливым, фальшиво-утонченным буржуа, мелким снобом, карьеристом и обманщиком, вознесенным наверх исключительно богатством Евы. Отвратительный тип. Алиса не пыталась скрывать эти чувства, но мать даже не сердилась, поскольку сама Вильхейма ни в грош не ставила.

В конце концов Алиса научилась самостоятельно справляться со своими проблемами. Утром она уходила в школу, вечером ужинала в компании мадемуазель Чатарджампы, та проверяла ее уроки. Пожалуй, Алиса чаще видела мажордома и господина Кеслера, который то и дело привозил и увозил кассеты, чем родителей.

Однажды Алиса слышала, как мать сухо поставила на место ее учительницу, когда та задала ей вопрос о комнате в подвале.

— Соблаговолите заниматься тем, что входит в ваши непосредственные обязанности, мадемуазель! Эта комната закрыта, потому что мы охраняем наши авторские права. Мы не хотим, чтобы пираты на нас паразитировали.

Мадемуазель Чатарджампа опустила голову, извиняясь. Ева смягчилась и заговорила мягким, медоточивым тоном, который напугал Алису еще больше:

— Забудьте обо всем, мадемуазель Чатарджампа, ваша главная задача — помогать моей дочери с английским языком, чтобы она максимально улучшила результаты.