Красная смерть

Сидя в темноте, я обдумывал свои планы. Ни один из них не казался мне реальным. Итак, Мофасс. Только он один объединял все. Он был связан с Поинсеттией, и ему я говорил о налогах и о церкви. Поэтому он как бы нес моральную ответственность за его преподобие Тауна и за Таню Ли, а может быть, он сам их и убил. Только у Мофасса был повод. Он жаждал моих денег. И как никто другой был близок к цели. Если правительство завладеет моей собственностью, он сможет за бесценок выкупить ее до аукциона. Он знал, как откупиться. Поэтому и не хотел переписывать мое имущество на свое имя. Ему нужно было все!

Решено, с Мофассом будет покончено, потому что он убил Поинсеттию, а я перед ней в долгу. И еще потому, что он убил Хаима, которого я полюбил. Он разрушил мою жизнь, и его ждало возмездие.

Все, что я наговорил Крэкстону, – полуправда. Но он должен в это верить, пока я не доберусь до Мексики.

Мексика. Этта-Мэй, я и, может быть, даже Ламарк. Это как сладкий сон, куда дороже того, что я имел. Во всяком случае, я пытался себя в этом уверить.

* * *

Я ждал звонка. Не включал ни радио, ни телевизора. Зажег свет только в спальне и сидел в гостиной, в тени. Я пытался читать книгу по истории Рима, но у меня в этот вечер не лежала к ней душа. История Рима не увлекала, как обычно. Не волновали вестготы или остготы, которые терзали Империю. И даже вандалы[5], хотя они были так ужасны, что римляне сделали их имя нарицательным.

По сути, история для меня была чем-то очень далеким. Реальной была повседневная жизнь, все то, что происходило со мной сейчас. Зубная боль и предательство человека, которому я доверял. Пустой желудок и женщина, сказавшая тебе "да" или "нет". То есть мои ощущения. Для меня история была чем-то вроде телевидения, а не вечным движением человечества во времени и пространстве. Причем человечество не становилось лучше. Я видел в Европе во время войны достаточно убитых, чтобы понять: наци хуже, чем варвары, разграбившие Рим. Но если бы я сейчас оказался в Риме, они сочли бы меня варваром. Так что между Римом и нашим Уаттсом нет никакой разницы.

Хаим хотел добра для меня и моего народа. Это был хороший человек, лучше многих негров, которых я знал. Но он мертв. Он, как говорят, стал достоянием истории, а я еще существую и сижу в темноте, сжимая в руках пистолет.

Глава 36

С постели меня сорвал трезвон телефона.

– Я засек его, – прозвучал в трубке голос Крысы, преисполненный такой гордости, будто он по меньшей мере оплатил счет в банке или принес жене получку.

– Где он?

– Сидит рядом со мной. Знаешь, он в самом деле настоящий урод.

Я слышал, Мофасс что-то бормочет, но не мог разобрать ни слова.

– Заткнись, дурак, – прикрикнул на него Крыса.

– Ты где, Реймонд?

– На Аламеде. На складе, о котором ты говорил. Я влез в окно и подождал, когда он станет забираться вверх по желобу.

* * *

Вход в здание был с переулка – высокие двери с массивными ручками и замками. Когда я постучал, наверху распахнулось окно, и Крыса высунулся наружу.

– Привет, Изи. Пройди чуть дальше по переулку, увидишь желоб для разгрузки. Он открыт.

Алюминиевый желоб шириной в два фута опирался на деревянную раму. Дальше начиналась металлическая лента, отшлифованная товарами, которые съезжали прямо в грузовики.

Я поднялся на второй этаж, отряхнулся от пыли и снял пистолет с предохранителя. Груды картонных и деревянных ящиков разделяли проходы. Было не так уж темно, но длинные ряды тонули в сумерках, создавая ощущение большого пространства. Мне чудилось, будто я очутился в копях царя Соломона.

– Иди сюда, – позвал Крыса.

Я пошел на голос и попал в закоулок, откуда сочился туманный свет и плыл сигаретный дым. В закоулке стоял большой серый металлический стол. За столом сидел Мофасс, истекая потом. Выглядел он, прямо скажем, жалко. Крыса стоял у стены и улыбался.

– Вот он перед тобой, Изи. Я заткну ему рот, если ты этого хочешь.

– В чем дело, мистер Роулинз? – заговорил Мофасс. – Зачем вы послали этого человека похитить меня? Что я вам такого сделал?

Я молча поднял пистолет и прицелился ему в голову. Крыса изобразил самую дружелюбную улыбку, которая, собственно говоря, никому не предназначалась. У Мофасса затрясся подбородок, по шее и плечам прошли судороги.

– Вы не так все поняли, мистер Роулинз. Вы направили пистолет не на того человека.

– Изи, убей его, – прошептал Крыса.

Это спасло жизнь Мофассу. Крыса не знал, для чего я разыскивал Мофасса, да это его и не интересовало. Убийство нужно было ему для успокоения нервов. Я начинал его понимать, хотя мне это совсем не нравилось.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил я.

Вместо ответа Мофасс громко пукнул. Потом признался:

– Изи, во всем виноват налоговый инспектор Лоуренс.

– Что? – Казалось, ничто уже не сможет удивить меня. И вот те на! – Бросьте. Придумайте что-нибудь получше.

– Кто станет врать, когда у виска пистолет, мистер Роулинз? Именно Лоуренс, и это так же верно, как то, что я здесь сижу.

Зловоние, которое испустил Мофасс, заполнило комнату. Крыса брезгливо помахал рукой перед носом.