Красная таблетка-2. Вся правда об успехе

Конечно, когда я говорю о высокоодарённых людях, которыми вот так овладевают сверхценные идеи, речь не идёт о каком-то диагнозе. Скорее, о некоем подобии патологии – таком же переживании состояния вовлечённости, интеллектуальной страсти, абсолютной самоотдачи.

Как мы видим на примере того же Андрея Дмитриевича Сахарова, ценность идеи, которую «интеллектуал» ощущает в себе и исповедует, такова, что ему не страшен ни голод, ни изоляция, ни физическое страдание, ни даже смерть.

Но не обладай Сахаров такой способностью, он бы и водородную бомбу не смог создать, и множество выдающихся открытий в области теоретической физики, вероятно, не сделал бы.

В прежние времена такие люди отправлялись в опасные кругосветные путешествия, изучали дикие народы, покоряли Северный и Южный полюса и горные пики, исследовали на себе действие первых вакцин и подвергали себя ещё множеству других рисков.

Вся жизнь человека, поймавшего, так сказать, свою сверхценную идею, оказывается подчинена ей.

Вся жизнь человека, поймавшего, так сказать, свою сверхценную идею, оказывается подчинена ей. Он полностью погружён в её воплощение и реализацию. Он трудоголик, но не потому, что много работает, как это делает «бизнесмен», а потому, что не думает ни о чём, кроме как о своей идее, вынашивает её в себе, как нерождённое ещё дитя.

Такой человек достаточно спокойно сносит тягости и лишения, его почти не заботит физический комфорт. Сложены легенды о том, как Эйнштейн ходил без носков и забывал застёгивать ширинку брюк, или о Григории Перельмане, который живёт затворником в однокомнатной квартире с больной матерью.

Идеальная личная жизнь «интеллектуала» – это присутствие рядом соратника, товарища по духу, как Елена Боннэр у Сахарова или Надежда Константиновна Крупская у Ленина. Если же такого соратника у «интеллектуала» не обнаруживается, то он и не слишком тоскует, оставшись без семьи и детей.

То есть мы видим здесь, с одной стороны, своего рода фотонегатив от «бизнесмена», с другой стороны, ту же одержимость и ту же массу энергии, которая переполняет «интеллектуала» изнутри. Без неё сложно было бы представить, что человек добился бы таких… ну да, «успехов».

Конечно, название групп – «бизнесмены», «творцы», «интеллектуалы» – в некотором смысле условность. Речь идёт о стратегиях пассионарности, внутренней механике достижения «успеха»:

• кто-то атакует свои цели непрекращающимся натиском по всем фронтам, и это стратегия «бизнесмен»;

• кто-то действует мощным сжатым импульсом – сначала раскручивает мощности своего мозга до максимума, затем ищет слабое место в системе и даёт по нему мощный залп, и это стратегия «творца»;

• наконец, кто-то создаёт сверхценность, нечто вроде своей великой миссии, собирает под неё все силы, все инструменты, все средства и, когда они набирают критическую массу, проламывает систему, добиваясь результата, и это стратегия «интеллектуала».

Среди миллиардеров мне приходилось, например, встречать «интеллектуалов». То есть в основе их финансовых достижений была механика сверхценности.

Для кого-то из них сверхценностью были сами деньги, капитал, для кого-то – влияние через капитал на социальную или, например, политическую реальность.

Если посмотреть на финансовые схемы, которые создают такие «интеллектуалы» от бизнеса, то они чем-то очень похожи на сложные научные теории. Да и сам их бизнес работает, скорее, как научно-исследовательский центр, наподобие какого-нибудь «Манхэттенского проекта».

Встречаются и крупные бизнесмены-«творцы», но их финансовый успех связан, как правило, с созданием продукта, прорывными идеями в производственной сфере.

Причём в основном такие бизнесмены заняты творческой, так сказать, частью, тогда как фактическим управлением компанией и непосредственной борьбой за прибыль занимается уже её менеджмент.

Наконец, возможно и сочетание стратегий «успеха» – «бизнесмена» и «творца», «творца» и «интеллектуала» или «бизнесмена» и «интеллектуала».