Красная таблетка-2. Вся правда об успехе

Прежде общество создавало целые пантеоны мудрецов – из мыслителей, писателей, учёных и разнообразных звёзд (культовых режиссёров, художников, обожествлённых публикой актёров и т. д.).

Создавало, потому что ему это было нужно – как способ трансляции ролевых моделей, как средство промоутирования актуальных идеологических установок. Наконец, это просто эффективный способ объединения общества в единое целое через ассоциацию с общими для всех «брендами».

Да, современная «символическая власть» – уже не та. Это по большей части просто желание заявить о себе через нанесение удара оппоненту. Ну, в идеальном случае – ещё, конечно, добиться от него признания своей правоты.

Анализируя комментарии под различными видео или постами, трудно отделаться от ощущения, что пользователи просто меряются друг с другом силой: основная «дискуссия» посвящена не содержанию, она крутится вокруг того, кто кого круче задвинул, опустил, кто кому больнее на мозоль надавил.

Понятно, что животные, которые борются за место в иерархии той или иной социальной группы, не могут непосредственно властвовать, они принуждают других к подчинению угрозой насилия. Не насилием как таковым, потому что это было бы чревато для эволюции утратой генов, а именно символической угрозой – запугиванием и требованием согласиться с безраздельной властью вожака.

В общем, судя по многим комментариям в интернете, обезьяну из нас так культура и не вытравила. Но зато мы теперь наглядно видим, что не так уж и важна, обусловленная конкретной культурой, форма проявления инстинкта, по сути – мы продолжаем крутиться вокруг всё тех же самых базовых потребностей.

Судя по многим комментариям в интернете, обезьяну из нас так культура и не вытравила.

Но вернёмся к обещанной мною теории эмоций Павла Васильевича Симонова. Почему она получила название «информационной»? Это станет совершенно понятно, если мы продолжим использовать метафору карты и территории (модели реальности в нашей голове и реальности за её пределами).

Согласно Павлу Васильевичу, наши эмоциональные переживания определяются актуальными потребностями. Ну и было бы странно, если бы вы испытывали какую-то сильную эмоцию, а никакая потребность в вас бы в этот момент не играла. Так что тут всё логично.

Наши чувства и переживания всегда связаны с безопасностью, любопытством, социальным взаимодействием и сколь угодно закамуфлированными, но сексуальными по сути, или, если угодно, любовными играми (или же трагедиями, что, к сожалению, тоже случается довольно часто).

В общем, предлагаю проследить генезис эмоциональных состояний на примере именно этой – сексуально-любовно-эротической потребности. Недаром практически вся большая художественная литература, призванная вызывать в читателях именно чувства, в сущности, именно об этом – кто кого полюбил, разлюбил, предал, приревновал, снова полюбил и чем вообще дело кончилось.

Итак, каждая потребность располагается как цель в нашей модели реальности. Вот, например, я знаю какого-то человека, и так случилось, по причине соответствующих настроек моего мозга, что именно этот человек – его внешность и поведение – триггерят в моей подкорке нервные центры полового возбуждения.

Этот «сексуальный объект» находится не в реальности, а в моей модели реальности (я всегда имею дело с моделью реальности в своей голове, а не с реальностью как таковой). Поэтому я, находясь под воздействием своих чувств, могу этот объект идеализировать – приписывать ему кучу волшебных качеств, вполне возможно, совершенно не соответствующих действительности.

На самом деле, таким образом мой мозг увеличивает для меня субъективную ценность данного объекта, чтобы я, презрев все риски, трудности и неизбежные издержки, собрался с духом и… отправил свои гены в будущее. Во мне нейрон за нейроном формируется, как бы сказал Алексей Алексеевич Ухтомский, «половая доминанта».

Вопрос о том, насколько велики мои шансы свою «половую доминанту» с помощью данного «сексуального объекта» разрядить. То есть к пункту «потребность» присоединяется ещё и пункт «вероятность её удовлетворения».

Если последняя больше нуля – уже плюс, а если под сто процентов – то плюс-плюс-плюс-плюс. В первом случае надежда во мне ещё теплится, но с привкусом горечи и тоски (негативные эмоции), а во втором – я на крыльях любви, и чувства радостью бьют у меня через край (позитивные эмоции).

Иными словами, то, какую именно я эмоцию испытываю – положительную или отрицательную, – зависит от того, насколько велика вероятность того, что моя потребность сможет в предлагаемых обстоятельствах удовлетвориться.