Красная таблетка. Посмотри правде в глаза!

Так о каких «возможностях» для реализации своего «потенциала», которые якобы сыплются на нас из какого-то мифического рога изобилия, мы рассуждаем?! Если выбор в супермаркете огромен, а у тебя нет ни копейки, это не выбор. Это издевательство.

И ведь в личном плане — то же самое. Благодаря современным средствам коммуникации, соцсетям, специальным мобильным приложениям мы, казалось бы, можем легко устроить своё личное счастье. Но посмотрите на упрямую статистику — люди становятся всё более и более одинокими. Чувство одиночества у жителей мегаполисов неумолимо нарастает.

Мы отравлены иллюзией выбора. Нам кажется (даже если мы не осознаём этого), что перед нами открыто множество дорог, что у нас масса разнообразных возможностей, что вокруг нас толпы людей, которые только и думают о том, как бы посильнее нас осчастливить.

Если бы не эта иллюзия, мы бы хватались за каждую возможность, но мы лишь привередливо вы-би-ра-ем: и то нам не нравится, и это нас не устраивает, и тут не слишком интересно, и там перспективы неочевидны. Мы воротим нос ото всего, с чем сталкиваемся, и всё ждем, что нам наконец, подвернётся что-то прямо идеальное, чтобы точно для нас и про нас.

Но правда в том, что нам вообще ничего не подворачивается!

А всё разваливается именно потому, что и мы — как специалисты, как профессионалы, как друзья и любовники — для кого-то такие же «не лучшие выборы». И они — наши коллеги, клиенты, друзья и любовники — тоже надеются найти кого-нибудь получше. Не заблуждайтесь: иллюзией выбора отравлены все поголовно!

Так что в действительности, учитывая взаимность этих претензий и ожиданий, у нас вообще нет никакого выбора.

Какие у нас есть «возможности», если рынок труда стремительно сужается, а мы уже конкурируем даже не друг с другом, но с новыми технологиями. И чем дальше, тем больше превращаемся в их придаток.

В вопросе личных отношений ситуация и вовсе плачевная.

Мы ждём глубины понимания со стороны другого человека — это, конечно, понятно. Не понимаем мы, мне кажется, другого: того, что мы — сами по себе — уже никакой действительной глубиной не обладаем. Информационная цивилизация выхолостила нас.

Технологии не учат нас думать. Они говорят нам, что «всегда есть решение». А там, где нет проблем, нет работы мысли, и нет глубины. Так что мы теперь как атомы в перегретом газе — лишь соударяемся и разлетаемся в разные стороны (в надежде, понятно, на «лучшее»).

Не случайно, футурологи уже начали открыто отказываться предсказывать будущее — и в области экономики, и в сфере технологий, и, что самое печальное, даже в сфере межчеловеческих отношений.

Такова жестокая правда — мы совершенно перестали понимать, что случится с нашей цивилизацией через ближайшие десять лет. И всё это, надо сказать, закономерно.

Социальная утопия

Те, кто ищет счастья как самостоятельной ценности, похожи на тех, кто ищет победу, не выиграв войны.

В этом главный дефект всех утопий.

Уильям Берроуз

Все мы живём странной мечтой об идеальном мире. Но его нет, а главное — он судя по всему, и невозможен.

Пока Бенджамин Либет копался в человеческих мозгах, а Филип Зимбардо запирал студентов в университетском подвале, американский учёный-этолог Джон Кэлхун построил самый настоящий «мышиный рай»[19].

Звучит это, конечно, как-то по-детски, но результаты его эксперимента, который вошёл в историю науки под названием «Вселенная-25», стали самой настоящей сенсацией.

Надо ли говорить, что и с Джоном Кэлхуном Папа Римский решил потом встретиться? Да, это так. А сейчас я расскажу почему.

Задумка эксперимента опять-таки не блистала остроумием. Представьте себе большой металлический бак площадью два на два метра и высотой чуть меньше человеческого роста.

Внутри бака постоянная комфортная для крыс температура, поддерживается постоянная чистота, еды и воды вдоволь. По стенам оборудованы гнёзда для самок.

В общем, живи не хочу. Рай, идеальный мир — та самая великая Утопия, о которой мечтали все подряд — от Платона до Вачовски.

Созданные в этом баке условия были бы пригодны для жизни, даже если бы в нём одновременно находилось больше четырёх тысяч крыс. Но до такой численности популяция (эксперимент ставился многократно) не доходила никогда. Максимум — чуть больше двух тысяч.

Итак, в бак поместили четыре пары здоровых крыс. А теперь слушайте научную быль, невероятно похожую на «страшную сказку».

Первая фаза эксперимента — «фаза А» — ознаменовалась предсказуемым рождением первого потомства. Начался экспоненциальный рост численности популяции, число крыс удваивалось каждые 55 дней — «фаза В».