Красная тетрадь

И пусть теперь кто-нибудь мне объяснит. Почему я, профессиональный революционер, не принимаю во всем этом участия, а вместо того охочусь на зайцев и пытаюсь наладить работу на нескольких умирающих приисках, служа наемным инженером у довольно-таки бестолковых в деловых вопросах хозяев? А всем революционным делом заправляет зоолог Коронин, который, может быть, и неглупый по-своему человек, но по некоторым показателям явно не видит дальше своего носа. «Андрей Андреевич, вы – провокатор?!»

С меня довольно. Я не хочу всего этого слышать. И видеть. И знать. Я хочу прожить остаток жизни отдельно от всех на свете революций, реформаторов и революционеров. Иногда я не выдерживаю и просто-таки ору это Наде в лицо, и трясу ее за плечи. При этом ее фарфоровая кукольная головка болтается на тряпичных кукольных плечах, а широко распахнутые глаза смотрят на меня с восторгом. Чем больше я ору и беснуюсь, тем больше я ей, по-видимому, нравлюсь. «Я тебе верю! – утверждает она, а потом. – Ты очень умный. Ты меня выслушаешь и обязательно что-то умное посоветуешь. Ты же хорошо во всем этом разбираешься. Наверное, даже лучше Ипполита и Гавриила. А я им потом так скажу, что они решат – им это самим в голову пришло. И всем будет хорошо. Правда, милый?»

Иногда, презирая себя, я действительно не выдерживаю, и начинаю давать советы, как лучше организовать то или иное, как разрешить возникшую проблему. Надя смеется от восторга, повторяет все вслух, чтобы я мог поправить, и продолжает болтать дальше.

Для нее, как я понимаю, это такой вариант светских сплетен. Должна же она в клювике что-то приносить в мою холостяцкую обитель. Кроме вина, пирогов и приготовленной дичины в специальном горшочке («Я знаю, к тебе кухарка всего три раза за неделю приходит, остальное время ты куски всухомятку ешь, или в трактире. Разве с нашей Светланой сравнить?»). Кто бы знал, как бесит меня этот горшочек, и совершенно ужасные, какие-то липко-смолистые духи, которые она ворует у старшей сестры, и специальная кофточка без рукавов, которую она надевает, когда… Молчать, Измайлов!!! Ты запутался в собственных грехах, предательствах и потерях. И теперь хочешь обвинить во всем этого диковатого и по-своему честного полуребенка, который, между-то прочим, спас тебе жизнь?! Ничтожество!