Красная тетрадь

Фон Фик был сослан в пору бироновщины «по делу о призвании на престол курляндской герцогини Анны Иоанновны». За одиннадцать лет он приспособился к торговле, посылал в Якутск меха и оленьи шкуры, завел знакомства среди якутов и тунгусов. После освобождения фон Фик написал «Всеподданнейшее предложение и известие, касающееся до якутов, тунгусов и других в Северной Сибири ясашных народов и особливо о великих отягощениях». Эта записка – о тяжелом положении инородцев, в ней также много разных этнографических сведений.

Португалец Антон Девиер сначала был денщиком у Меншикова. Став петербургским генерал-полицмейстером и женившись на сестре Меншикова, он попал в самые высшие слои русского общества. Но поскольку он и его сообщники «тщились отвратить» сватовство Петра к Анне Меншиковой, суд приговорил Девиера и Петра Толстого, «яко пущих в том преступников» к смертной казни. Казнь заменили ссылкой, и Девиера, бив кнутом и лишив всех чинов и деревень, сослали в Сибирь.

Когда проштрафился в должности командира Охотско-Камчатского края Скорняков-Писарев, Девиер заменил его. Елизавета Петровна освободила Девиера, вернула португальцу графский титул и должность петербургского полицмейстера.

В 1742 г. сенат приговорил к смерти графа Головкина, барона Менгдена, фельдмаршала Миниха, кабинет-министра Остермана, действительного статского советника Тимирязева и обер-гофмаршала Левенвольда. Они обвинялись в заговоре против Елизаветы Петровны.

Остермана назначено было колесовать, Миниха четвертовать, остальным – отрубить головы. Императрица заменила казнь ссылкой.

Головкин прожил на Колыме более двадцати лет. С ним находилась жена, урожденная княжна Ромодановская.

По дошедшим рассказам, Головкин постоянно был под стражей, в праздники священник произносил над ним анафему.

У Ледовитого океана пришлось поселиться барону Менгдену. Он приехал с семьей и с двумя слугами. Менгден попытался скрасить жизнь: занялся торговлей, получая товары из Якутска; стал разводить скот.

Сестра Головкина, графиня Анна Бестужева, тоже не избегла печальной участи. Она была замешана в заговоре, участники которого собирались в ее доме. Заговорщиков осудили на смерть, в том числе и Бестужеву – ее должны были колесовать.

Императрица Елизавета опять заменила казнь ссылкой.

Бестужевой отрезали язык и сослали в Якутск на вечное поселение. Живший там позже декабрист А. Бестужев-Марлинский писал матери: