Красная Валькирия

   - Ваше сиятельство, наши специалисты здесь не при чем, - нисколько не смутившись, ответила красавица, - Скорее всего, это ваши люди недосмотрели и потеряли по дороге какую-то важную деталь.

   - Аэроплан везли и не довезли ваши люди, Laure, а отнюдь не мои, - сухо ответил эмир и велел подавать автомобиль.

   Аршак не знал, куда спрятать глаза. Дьявол с ней, со Страной Советов, и даже гнев Раскольникова не страшен. Он заставил Ее оправдываться за то, в чем был виноват сам. В тот же вечер они страшно напились с военлетом Радченко, и Аршак сам не помнил: то ли рассказывал ему про Эмине из своей юности, то ли расспрашивал, кто такая "Авионика". На следующий день Радченко бежал в Индию к англичанам, где, как рассказывали потом, все аэропланы у него благополучно взлетали и даже находили дорогу над горами.

  После истории с самолетом Аршак попал у Раскольникова под двойное подозрение: не только как очередной воздыхатель его жены, но и как "пособник саботажника и изменника социалистического отечества, в прошлом белогада и офицера Радченко". Бывшему абрагу и ветерану классовых боев в Туркестане с такой характеристикой стало в Кабуле несколько неуютно. Аршак начал припоминать, что усатый летун вроде бы звал его с собой, и серьезно подумывал, не махнуть ли и ему к "джентльменам" - от стенки подальше. Раскольников - бешеный, он Аршака и здесь шлепнет, никакие связи в Наркоминделе не спасут.

  На почве этих невеселых раздумий Аршак лишился аппетита и сна, стал худеть и таять на глазах, а еще покупал на базаре англо-индийские газеты и тайком от всех с помощью словаря начал учить новый язык. Но все равно волновала его красавица Ширин, или Эмине, или Лариса, - даже когда случайно слышал ее голос. А слышал часто: Раскольников и его прелестная супруга почти каждый вечер устраивали для персонала полпредства "бесплатные представления с балаганом". Так разговоры полпреда с женой "на повышенных тонах" метко назвал Семен Лепетенко.

  Аршак не слушал гневных слов, которыми обменивались полпред с полпредшей. Он слушал лишь звук ее голоса - мелодичный, нежный, как серебряный колокольчик. Аршак думал, что Лариса похожа на пери из тех сказок, что рассказывала ему покойница-мать, когда он был еще совсем маленьким. И тело, видно, у нее белое-белое, как снег на горных вершинах. Но смотреть нельзя: полпред злопамятен.

  Лариса нашла Баратова сама, когда он дремал в саду на скамейке. Услышав ее шаги, Аршак встрепенулся, и от смущения даже забыл спрятать лежавшую на коленях английскую газету. Но Лариса взглянула не на запрещенное буржуйское чтиво, а прямо ему в глаза - нежно и грустно, совсем как Эмине тогда в саду... "Если сейчас выскочит Раскольников с наганом - пристрелю как шакала!" - отрешенно подумал дипкурьер и, не отводя взгляда от очей красавицы, расстегнул кобуру.

  - Здравствуй, товарищ Аршак, - нежно сказала красавица. - Мне помощь твоя нужна.

  - Какая? - с готовностью спросил Баратов. - Я... Я буду счастлив... Я все сделаю! Только скажите, товарищ... Лариса!

  - Помоги мне до Кушки доехать. А дальше я сама. Мне бы только Гиндукуш преодолеть.

  - А товарищ полпред про это знает? - поинтересовался Аршак.

  Тут красавица поступила странно. Потрепала его по щеке, и заглянула в глаза так проникновенно, что товарищ Раскольников с его наганом вдруг перестал существовать для Аршака.

  - Он все знает, Аршак. - сказала она. - Он меня отпустил. Помоги мне, а после можешь назад возвращаться, он тебя не накажет.

  - Ну уж нет!!! - Аршак рухнул с высот любви на грешную землю. - Я сам только и думаю, как поскорее убраться из Кабула вашего! Я помогу. Только скорее собирайтесь!

  Аршаку очень захотелось оказаться рядом с красавицей, скакать бок о бок с ней по горным дорогам, заночевать в каком-нибудь придорожном рабате, а там... Прикоснуться рукой к белой, как снег на вершинах Гиндукуша, коже - и будь что будет...

  Устал Аршак от службы, от стрельбы - пора и остепениться, начать новую жизнь. Золотых часов и портсигаров, зашитых в седло, на это вполне хватит, а найдутся еще и персидские сережки, красивые браслеты с бирюзой, да десяток-другой царских червонцев с абрагской юности завалялся. Немалых денег эти вещицы стоят. Продать все это здесь, в Кабуле, за британские фунты - и в путь! На родине сейчас НЭП. Слава ленинской партии, деловому человеку всегда применение найдется, особенно с валютой в одном кармане и с револьвером - в другом!